О паузах. О том, что — грубый шмат
Прибоя тризны в пользу побережья.
Когда бы лавры были в междуречьи
Таких структур,
на них — не почивать,
Но изойти обязан желчью.
О паузах.
О том, что — не подряд,
Но и не штрихпунктир для дельфинарий.
Там вывеска, и надпись нам даёт
Про дельфинарий нужное, так скажем,
Конечно, ложное, но всё же представленье,
Отнюдь — у тех, кто были бы дельфины,
Там есть и кольца, и прыжки, и зритель,
Там даже есть какой-нибудь ребёнок,
Который рад, который излечён,
Но правда в том, что нет ни тех дельфинов,
Ни тех детей, кто болен бы, ни прочих,
Кто словно бы здоров, хотя мы знаем…
О, мы-то знаем! здравствуй, тишина, —
Шлепок из пауз по плечу ревнивца
(так иногда гора ревнует лаву
К долине, где селенья сожжены,
Границы стёрты пунктов населённых
И некому страдальцев хоронить,
Поскольку — нечего… всё — пепел и руины).
Итак, о паузах. Завесив полотном
Мороку красок и холста о бледном
(их не кормили век) натурщиц виде,
мы прочим этот вид тем чаще в музы,
тем чаще в музы
чем в отвод защиты,
тем более отказ от адвоката,
и даже пусть в признание вины
(для преступлений, коих нам, конечно,
не очень жаль, ведь их нельзя вменить —
поди сыщи какой пристойной твари).
О, мы-то знаем, что бы кто признал,
Будь мы — не мы, а нечто посерьёзней,
О паузах. О паузах будь мы.