Нэсми тоже не разочаровала, вопреки протоколу пообещав передать брату поцелуй.
Придворные дамы шептались и смотрели с осуждением, Рэми тосковала и всё больше мечтала облокотиться подбородком на руку.
Визит марианцев подействовал на неё как приоткрытая дверь на узника: ей незамедлительно захотелось сбежать.
Вечером она пришла к отцу и заявила, что передумала и не хочет никакого развода.
Король посмотрел на неё отчасти недовольно (министерство внешней политики в тесном сотрудничестве со Священным Синодом уже почти договорились, как устроить это дело без скандала), отчасти с облегчением (дочка и раньше не особо вписывалась в рамки и распорядки ниийского двора, а уж теперь и вовсе отбилась от рук).
– Что ж! – резюмировал он. – Полагаю, это мудрое решение, Рэми. Бог щедро отсыпал тебе горячего нрава за всю семью. Здесь мы только душим тебя.
Королевская семья, и впрямь, отличалась сдержанным и холодным темпераментом, склонностью к педантичности и рациональности. Рэми одна унаследовала жаркий характер своей ньонской бабушки – и слава Богу, что он достался только ей.
С трудом отказавшись от пышного кортежа и чуть ли ни со скандалом отстояв своё право вернуться так, как приехала, Рэми, наконец, решительно сожгла тетрадь со своим распорядком и ещё пару дней улаживала собственные дела. В частности, лазила по теплицам академии, собирая семена от результатов своих экспериментов.
После, попрощавшись с семьёй тепло и сердечно, в сопровождении повеселевшей Нэсми и пяти гвардейцев, следующих за ней тайно до самого перевала (король всё-таки беспокоился), она отправилась… видимо, домой – поскольку её сердце избрало считать своим домом именно Мариан.
Эртан столкнулся с вернувшейся женой неожиданно, в холле особняка, когда пришёл вечером домой. Поскольку к этой встрече он был совсем не готов, все наставления старшего брата выскочили у него из головы.
Аркаст, должны признать, расстарался на славу, блеснув своим глубоким знанием женской психологии и приготовив порядка двух десятков сценариев для незадачливого брата, который никак не найдёт подход к своей суженой.
Среди этих сценариев были как достаточно безобидные, вроде: «Рисуй на морде радость, хватай на руки, кружи и смейся!» – так и довольно спорные, например: «Твёрдо заяви, что, раз уж вернулась, больше ты её никуда не отпустишь, и точка!»
У Аркаста фамильная дурь находила своё выражение в том, что, раз отыскав удачный способ решения какой-то проблемы, он более не пытался его пересматривать и находил универсальным. И как бы реальность ни сопротивлялась, Аркаст попросту её игнорировал и продолжал гнуть свою линию – что, по правде говоря, частенько работало. Таким образом, раз и навсегда выяснив, что Вин по вкусу решительная и авторитарная манера ухаживания, Аркаст твёрдо уверился, что это единственно верный способ добиваться женской благосклонности, и упорно убеждал брата, что действовать нужно напористо и решительно. Как бы Эртан ни пытался обратить его внимание на тот факт, что у него с Вин, вообще-то, любовь, поэтому-то такая манера и прокатывает на ура, а у него-то с Рэми любовью даже близко не пахнет, поэтому… Аркаст даже слушать ничего не желал.