Исступлённо вцепившись в край покрывала как в единственную защиту, Эсна растеряно возразила:
— Но ведь вы теперь мой супруг, и имеете право... — его тяжёлый взгляд заставил её поперхнуться словами и замолчать.
— В самом деле, ты меня сегодня разочаровываешь, солнечная, — продолжил сливать яд Грэхард. — По-твоему, значит, выходит, что женился я на тебе, чтобы приобрести этим право тебя насиловать?
Логическая цепочка показалась Эсне идеальной, и она мучительно покраснела, охотно принимая переваленную ответственность на себя. Ей тут же подумалось, что, в самом деле, она кругом виновата, потому что, действительно, априори полагала, что его устраивает такое положение вещей. Некстати припомнился разговор в беседке, где он упомянул идею с похищением, — действительно, если бы насилие его удовлетворяло, это было бы более простым выходом, не требующим таких сложностей со сватовством. Получается, и в самом деле, она совершенно безосновательно оскорбила его, приняв за насильника, и кругом виновата, что не попыталась остановить его вовремя.
Тут Эсне пришла в голову светлая мысль, что, собственно, особой возможности остановить его у неё и не было — и она даже решилась эту мысль выразить:
— Но вы ведь и слова мне сказать не дали! — праведно возмутилась она.
Однако не такой человек был владыка Ньона, чтобы принимать обратно ответственность, которую уже удалось перевалить на другого.
— В самом деле? — обманчиво мягко поинтересовался он. — Вчера у тебя было достаточно возможностей поговорить со мной. Однако вместо того, чтобы честно заявить, что ты не хочешь меня, ты лепетала что-то о том, что мы ещё не женаты, и это единственное препятствие.
Эсна мучительно покраснела. В вопросах переваливания ответственности она была покуда не так искусна, как он, поэтому окончательно убедилась в своей полной виновности.
Пока она предавалась угрызениям совести, окончательно пришедший в себя Грэхард включил режим параноика и перешёл в атаку.
Опершись одной рукой на кровать, он подался к ней, поймал её взгляд и пугающим голосом развил тему:
— Что ставит перед нами интересный вопрос, солнечная. Раз выясняется, что я нежеланен тебе как супруг, то с какой стати ты, вопреки воле отца, выбрала меня?
Что-то возмущённо пискнув, Эсна отвела глаза, притянула ноги к груди, чтобы быть подальше от него, и попыталась укутаться в покрывало ещё плотнее.
— Возникает мысль, — с опасной мягкостью, за которой виднелась сталь, продолжил он, — что действовала ты не вопреки воле отца, а в соответствии с ней. Это многое объясняет, солнечная, — промурлыкал он. — Пожертвовать дочерью, чтобы получить шпиона в стане врага...