Алёна
Мама мирно спит, а я всё боюсь от нее отойти, прислушиваясь к слабому дыханию. Зная, что ей остались считанные дни на этой земле, в этом мире, я мысленно прощаю ей всю боль, что она причинила мне, всю ее ненависть.
Еще час назад она была одной ногой в могиле, но я вытащила ее, отвоевала у смерти. Снова. Приезжали врачи, когда кризис уже миновал, на просьбу забрать ее в больницу, те только плечами пожали, опуская глаза в пол. Таких тяжелых уже не берут в больницу, их отпускают домой, умирать.
— Устала? — гладит мою руку Саша.
Ему пора ехать, а я все никак не могу отпустить его. Мне страшно оставаться одной с мамой. Я знаю, что есть еще месяц или два, но приступы будут все чаще, длительнее и острее. Мама будет слабеть, все больше спать под действием сильных лекарств.
— Нет. Просто моральное истощение… — трогаю красивое лицо, не в силах поверить, что это мой мужчина. — Ты чай допивай, тебе уже пора.
— Успею, — прихлебывает чай парень, откусывая от бутерброда большой кусок. — А через два дня я приеду с сиделкой, и увезу тебя в город. Я там договорился с врачом, ты же теперь не лечишься у матери моей. Карту твою забрал и записался к другому доктору. Нам нельзя терять время, итак уже почти два месяца зря прошли.
Я даже возражать не стала. Да, время утекает, как песок сквозь пальцы. Галина Сергеевна давала мне полгода, треть уже прошла. Теперь я хочу ребенка, потому что в моей жизни появился мужчина, от которого я очень хочу родить. Прижимаюсь лбом к его плечу. Мой. Родной.
— А ты понравился маме, она с тебя глаз не сводила, когда пришла в себя, — тихо смеюсь, вспоминая изумленный мамин взгляд.
— Скорее всего узнала меня, ведь многие женщины ее возраста смотрят мою передачу. Только ты не смотрела никогда.
— Я их пересмотрела все, когда ты уехал, в интернете. И я рада, что ты снова в строю, — встаю, чтобы убрать со стола и проводить Сашу, который протягивает мне термос, налить кофе в дорогу.
Собираю ему с собой перекусить, провожаю до дверей, уже скучая по нему. Закрыв дверь, иду проверить больную. Мама уже не спит, равнодушно смотрит в окно. С ее кровати видны лишь верхушки деревьев и небо.
— Как ты? — спрашиваю, даже не ожидая ответа.
Я решила поменьше разговаривать с ней, чтобы не провоцировать. Поэтому разворачиваюсь, собираясь уходить. Пора готовить обед и прибраться бы не помешало.
— Поправь подушку… надоело лежать. И книгу дай.
Приношу вторую подушку из своей комнаты, помогаю устроиться удобней. Ищу взглядом книгу, вижу под кроватью том Достоевского, достаю его.