— Это был Александр Романов? — вдруг спрашивает мама, в ее голосе слышится интерес.
— Да, мам. Саша Романов, мой будущий муж, — неожиданно выдаю тайну, и тут же хочу закрыть рот ладонью, не тому человеку похвалилась о будущем замужестве. Она найдет, как испортить праздник.
— Как тебя угораздило его поймать? Ты шляешься по ночным клубам? — ну вот и полезло зло.
— Нет, я не хожу никуда, некогда мне. Я на двух работах работаю, деньги тебе зарабатываю, на лекарства, которые ты раздаешь. Саша в аварию попал два года назад, я его спасла, он не забыл, нашел меня.
— Пороки… всегда ходят рядом. Манят друг друга… — пыхтит мама, бледные щеки наливаются розовым цветом. Я хочу уйти, пусть успокоится, но она хватает меня за руку и истеричным голосом выпаливает:
— Не рожай от него! Вообще ни от кого не рожай… будет как твой отец, проклятый насильник… сгинет в тюрьме… порченые гены, ничего хорошего не родится. И Саша твой, распутник и прожигатель жизни, поиграет и вышвырнет тебя вон… кому ты нужна, никчемная…
Пытаюсь вырвать свою руку из сильного костлявого захвата и ничего не получается. Я не хочу слушать весь этот бред, но мама тянет меня к себе и тараторит, оглушая меня, глаза ее лихорадочно блестят, дыхание прерывистое, в груди свистит.
— Отпусти меня! — изо всех сил тяну руку к себе, едва не сваливая больную с кровати. Но захват еще сильнее, чуть сильнее и кожу мне сдерет.
— Отпущу… и выметайся, я тебя не звала, видеть тебя не могу, мразь, дочь подонка! Ненавижу тебя, будь ты проклята! Всю жизнь мне испоганила, надо было задушить тебя в роддоме, а у меня смелости не хватило! Ненавижу! Вон! Пошла вон из моего дома!
Она так резко отпустила меня, что я отлетела к стене, больно ударившись спиной. Обвинения и проклятия сыплются, как из рога изобилия. Меня трясет так, что я не могу и шага ступить, так и стою, прижавшись к стене, только она дает мне опору. В горле ком, распустил шипы и не дает слова сказать в оправдание любимого мужчины.
Что я здесь делаю? Бежать! Собрать все силы и бежать от злых слов той, что родила меня, не хочу слушать ее проклятий. Пусть делает, что хочет. Пусть остается наедине со своей ненавистью…
Глубоко вздохнув, я отталкиваюсь от стены, вылетаю в прихожую, хватаю с вешалки куртку, и бегу прочь из этой обители зла. Всё! Не могу больше! Не хочу больше! Нет у меня больше матери!
Сначала я просто быстро шла, не разбирая дороги. Только когда начал лить холодный дождь, и я вымокла за минуту, очнулась, поняв, что иду к деду. Напрямик, через поле не решилась пробираться, там черная земля, развезло, наверное, тропинку. Припустила бегом по шоссе, под хлесткими холодными струями. Сегодня суббота, дед должен баню топить, согреюсь хоть быстро. Я не звонила ему, что мама сбежала, да и она тоже вряд ли доложила своему отцу о побеге, иначе он уже был бы у нее давно.