— *Soll ich Ihnen was zu Essen hoch schicken lassen? — вежливо поинтересовался он. *Вы хотите, чтобы вам доставили ужин?
— * Danke für Ihre Hilfe, Segers. *Благодарю за вашу помощь, Зегерс. — поблагодарил я его и добавил. — *Dinner für zwei und auch eine Packung Zigaretten. *Ужин для двоих и одну пачку сигарет.
— * Jawohl, Obersturmbannfuehrer! — щелкнул каблуками Зегерс, повернулся кругом и исчез за дверью. *Есть, Оберштурмбаннфюрер!
Крюков не понимал, что происходит и выглядел очень испуганным. Я присел в кресло. Оно оказалось, на удивление, очень удобным и мягким.
— Не откажете мне в любезности отужинать со мной, Григорий Валерьевич?
Он посмотрел на меня достаточно твердо, что как-то не очень гармонировало со всем его предыдущим поведением. Получается, что постоянная трусость тоже утомляет и порождает храбрость? Интересное наблюдение. Надо будет запомнить. Это к лучшему. Мне не нужно, чтобы он меня боялся.
— Я должен согласиться или отказаться? — спросил он.
— Как вам будет угодно. — не стал настаивать я и напомнил. — Только не забывайте наш уговор — вопросы задаю я. Вы лишь на них отвечаете.
— Задавайте. — согласился Крюков.
— Расскажите мне о Жанне Гальперн.
— С какого момента я должен начать? — спросил он.
— С момента осмотра ее в минской больнице.
— Я не проводил осмотра. — сказал он и опустил взгляд.
— Кто проводил? — опять спросил я.
— Никто. Я руководствовался данными осмотра врачей минской больницы.
— Хорошо. — согласился я, — Оставим это. Я понимаю. Айвенго в белом халате спасает Ребекку от храмовников СС. Принимается. Здесь-то вы хоть ее осмотрели?
— Здесь осмотрели. — он отвечал бесстрастно, как человек полностью отдавшийся на волю судьбы, не предвещающей в будущем, впрочем, ничего хорошего.
Я решил немного его привести в чувство. Разговаривать с манекеном то еще удовольствие.
— Григорий Валерьевич, — сказал я, — Ни вам ни вашим пациентам ничего больше не угрожает. Расстрел пациентов был досадной ошибкой, о которой мы все сожалеем.
— Полагаете я не знаю о вашей программе эвтаназии? — неожиданно опять спросил он и, видимо, вспомнив об уговоре, тут же исправился. — Вы все равно всех убьете.
Он не сказал «нас всех» и не сказал «их всех». Вообще избежал какого-либо употребления местоимений. Значит все же надеется на благоприятный исход. Надо укрепить его в этой мысли.
— К лично моему сожалению, — я намеренно сделал ударение на первой части фразы, — программа эвтаназии будет вскоре прекращена фюрером под давлением общественности.
Получилось. Он посмотрел на меня с надеждой. Надо дожимать.