— Прошу за мной. — сказала она и пошла вперед, хотя поплыла было бы точнее.
Во что она обута? Вряд ли в домашние шлепанцы, а шагов не слышно, идет тихо, как кошка.
— Прошу прощения, — сказал я, тщательно выбирая фразы, — но у меня нет времени.
— Вы же по поводу Жанны? — проговорила она все бесстрастным голосом, продолжая идти дальше.
Я машинально огляделся. Она никак не могла этого увидеть, но все равно отреагировала:
— Не волнуйтесь, молодой человек, дома сейчас практически никого нет, за исключением Зинаиды, чей голос, вы вероятно слышали. — она, наконец, остановилась и открыла дверь в одну из комнат. — Она нам не помешает.
Графиня жестом предложила мне пройти в дверь. Мне вдруг стало, как-то не по себе. Из-за сапог. Не то, чтобы я забыл спросить о том надо ли разуваться, я не захотел спрашивать. Сапоги хоть как-то скрывали аромат ног Мальцева. Я его с трудом выносил, а графиню запах бы точно убил. На месте. Мгновенно.
— Проходите-проходите. — сказала она. — Разуваться нет нужды. У меня есть кому прибраться.
У нее точно шестое чувство. Мессинг (Вольф Григорьевич (Гершкович) Мессинг (10 сентября 1899, Гура-Кальвария, Варшавская губерния Российской империи) — советский эстрадный артист (менталист), выступавший с психологическими опытами «по чтению мыслей» зрителей) в юбке, пардон в турнюре (Турню́р (от фр. tournure — «осанка, манера держаться») — модное в 1870–1880-х годах приспособление в виде подушечки, которая подкладывалась дамами сзади под платье ниже талии для придания пышности фигуре, то есть одежде, как таковой, отношения не имеет), или как там называется этот ее старорежимный прикид?
— Извините, но у меня действительно мало времени. — снова повторил я, все же пройдя в комнату. — Машина ждет. Жанна мне ничего не оставляла?
Графиня вошла следом.
— А я вам и не предлагаю чай пить, молодой человек. — произнесла она тоном, достойным какой-нибудь императрицы, не меньше. — Жанна предупредила меня, что вы придете и просила вам кое-что передать.
Ну это уже что-то.
— А ключей от комнаты Жанны у вас нет? — спросил я.
— Ключей у меня нет. — ответила она и подошла к окну. — Присядьте, я займу не больше пяти минут вашего драгоценного времени.
Я осмотрелся. Комната была огромной. Потолок метра три высотой, а то и выше, с бронзовой, украшенной хрусталем люстрой. Везде украшения из лепнины. Целых пять окон, достаточно больших и удивительно чистых. В том смысле, что таких чистых окон по определению быть не может, поскольку их слишком часто пришлось бы мыть и полировать, а у нас, насколько я помню, хозяйки это делают раз в году — перед Пасхой. Может в 41-ом были другие порядки?