— Ты, о чем?
— Военком все равно тебя оставит здесь, пока документы из твоего Ленпеха не пришлют. — он развел руками. — Все на фронт рвутся. У нас жуткий некомплект кадров.
— Сука! — наконец я ему это сказал.
Он, правда, расценил это, как междометие, выразившее мое крайнее недовольство неудавшейся отправкой на фронт.
Не мог сразу сказать без этого пафосного выпендрежа. Ничего оботрется со временем, заматереет, умные слова говорить научится и рапорта на сослуживцев куда надо строчить тоже освоит. С системой особо не пободаешься, у нее рога побольше и лоб покрепче.
— Ты зачем спросил согласен ли я остаться, если заранее знал, что меня оставят? — спросил я, пристально посмотрев политруку в глаза.
Он отвел взгляд и замялся:
— Ну понимаешь... — он долго подбирал слова. — Есть разные люди и Родину они любят по-разному. — он опять помолчал несколько секунд. — Короче, Вася, не все стремятся на фронт.
Тоже мне новость, а то я не знаю.
— А я причем? — спросил я и снял свою импровизированную крышку со стакана.
— Извини, ты не причем. — он порылся в ящике стола и достал пару леденцов в замызганных фантиках. — Держи. — политрук протянул мне конфету. — Понимаешь, мне бы не хотелось, чтобы в тылу оставались те, кто и так не хочет на передовую. Эти люди для меня вроде дезертиров.
Вон оно как, родной. А сам-то ты был на этой передовой? Не был. Посмотрим, что ты запоешь, когда побываешь.
Возможно выйдет из тебя офицер и ты геройски погибнешь, а может не погибнешь, до Берлина дойдешь и на Рейхстаге распишешься.
Но может и по-другому сложиться твоя судьба. Ты после первого же выстрела судорожно начнешь искать себе место в дивизионной газетенке и прослужишь там до самой своей ветеранской пенсии, втирая потом детишкам в послевоенных школах про свои геройские подвиги.
Все люди разные, как ты верно заметил и до определенного момента никто из нас не знает, какие мы на самом деле.
Ладно, Светлов, пора завязывать с лирикой и переходить к делу.
— Скажи мне, а у тебя девчонка есть? — спросил я в лоб политрука Валеру.
Он густо покраснел. Как-то видел я на пляже в Крыму одного такого же рыжего. Уснул по пьянке и обгорел. Обгоревший рыжий то еще зрелище, доложу я вам. Так вот мой политрук выглядел сейчас точно также, как тот обгоревший алкаш на ЮБК.
— Ну это... — смутился он.
Я не стал добивать раненого гладиатора.
— А у одного моего друга есть. — соврал я в полном соответствии со вновь выработанным планом. — Невеста. Парень воюет, просил ей передать, чтоб не волновалась. — я попытался поймать его взгляд, но мне это не удалось. — Отпустишь до вечера?