Я невольно стряхнул бороду и сузил глаза.
— Как только ты покажешь мне свой кустик, я избавлюсь от своего.
— В таком случае быть вам всегда заросшим, — задирает она подбородок и собирается выйти, но я не могу не напомнить о дурацком и таком невечном слове «никогда».
— Ой, не зарекайся, милая. Кстати. Ты умеешь ставить уколы?
— Умею, а зачем… — и тут ей на глаза попадается пакетик с лекарством и шприцами. — Я не буду. Я не медсестра. Или что, опять будете меня шантажировать?
Она повернулась и посмотрела так строго, что яйца сжались до состояния изюминки. Стереть бы эту извечную строгость, посмотреть, какой она будет, когда я войду в нее очень глубоко.
— Удвою тебе зарплату.
Она открыла рот и тут же его закрыла. Поджала губы, очевидно, считая выгоду.
— Надеюсь, игла большая, насколько велика ваша наглость.
— Не жалеешь ты меня.
— Время уже три. Или мы идем слушать вашу историю, или я пошла готовить ужин. И что вы будете делать без Генриха? Он же везде вам помогал.
— Точно. Хорошо, что напомнила. Иди в библиотеку. Я сейчас буду.
Стоило ей уйти, как я позвонил на пост охраны. Там был паренек, на которого я давно положил глаз. Гриша. Я его еще в армии встретил, когда до дембеля оставалось пара месяцев. Неуравновешенный, но надежный.
— Гришу к телефону позови, — начал без предисловий.
— Харитон Геннадьевич, — тут же отозвался он. — Слушаю.
— Водить машину умеешь?
— Да, конечно. Нужно куда-то…
— Не перебивай. Зайди ко мне. Дам денег. Купишь себе костюм. Теперь ты мой водитель. Ну и по дому там помогать будешь. За горничными следить, чтобы не свинтили ничего.
— Я могу, я готов.
— Даже не сомневаюсь. Жду. И только одно правило. На Еву смотреть, как на мать родную и никак иначе.
— Понял.
Когда дела с новым водителем были покончены, а в мою комнату вторгалась целая орава горничных, я наконец смог доехать до библиотеки, где застал Еву, читающую книжку в кресле. Но она словно почувствовала меня, отложила все и стала наливать чай, даже не посмотрев на меня.
— Скажи, я тебе противен?
— Напротив, — удивляет она меня и замолкает, словно сама не ожидала от себя подобного слова. А я подъехал ближе, рассматривая, как идеально сидит платье на ее фигуре. Еще приятнее будет его снимать.
— И все. Продолжения не будет?
— Уверена, вы уже все додумали сами. Пейте чай. Ваша история поведает о вашей болезненной тяге к спорам.
Я даже поперхнулся и вытер бороду рукавом. Ева закатила глаза, поднялась и сама, сама, черт возьми, обтерла салфеткой мои губы, потом сложила ее мне на коленях. Я окончательно запутался, но хотел, чтобы она продолжала оставаться так близко. Смотреть в глаза, наклоняться, демонстрируя изгиб спины и кружевную резинку чулок.