— Харитон? — рядом прозвучал приятный шелест, и я повернул голову. Ева сидела рядом, на ее щеках были дорожки слез. Я тут же поднимаю руку, чтобы убрать капельку с реснички. — Как ты себя чувствуешь?
— Ты даже себе не представляешь, — начинаю я и только сейчас до меня доходит, что в нас врезались.
— Стой. Ты-то как? Что за урод в нас врезался? Где он? — начинаю подниматься, но Ева даже посмеивается и руками укладывает меня обратно на больничную постель. Судя по приличному интерьеру, частная клиника.
— Я хорошо, благодаря тебе, — улыбается она. — А тот… Ну, в общем, он сразу уехал.
— Нужны камеры в тот районе. Никто не смеет врезаться в меня и не понести за это наказание.
— Давай ты сначала выздоровеешь. У тебя голова разбита, сотрясение мозга, — гладит она меня по голове, и я только сейчас замечаю, что весь перебинтован.
— Сколько я пролежал?
— Два дня. Держи телефон. Прости меня, я не знала, что делать, нашла телефон Кирилла. Тебя привезли сюда.
— Ты все правильно сделала. Он приходил?
— Да, бывает каждый день.
— Стой, а сколько я уже здесь?
— Четыре дня. Ты был в коме. Я очень за тебя испугалась, — она переплетает наши пальцы, и я верю ей как себе. Тяну на себя и целую.
— Ты же не рассчитывала так быстро от меня отделаться.
— Может быть совсем чуть— чуть, — смеется она, но как-то грустно. Но она все равно волновалась. Судя по волосам и мешкам под глазами, она даже не спала.
— Сестра тебя не донимала?
— Твоя? Она не приходила. Я только вещи из дома сменные забрала, но ее не было. Так что она, получается, и не знает.
— Вот тебе и родственнички. Просто жуть.
— Может, позвонить ей? Я не стала.
— И молодец, — не стал я говорить, что мне в общем-то все равно. — Слушай, а позови врача. Кто меня ведет.
— Да, да, конечно. И как я не подумала. Тебя ведь надо осмотреть. А кушать хочешь? — улыбается она снова, и у меня складывается ощущение, что есть проблема.
— Нет, или да. Пока не понял. Ева, точно все хорошо? Ты дерганная.
— Мой будущий муж миллионер чуть не умер на моих глазах, а потом провел четыре дня без сознания. Будешь тут спокойной.
И вроде логично все, но все равно чувствуется барьер. Стена, которой Ева от меня отгородилась. И если раньше она была стеклянная, то сейчас бетон. Только выкрашенный в розовый цвет заботы.
Ева выходит за дверь, и через пару минут появляется пузатый доктор. Ничего особенного он не делает, просто слушает сердце, задает простые вопросы. Но когда он замолкает, начинаю говорить я.
— Док. Слушайте. Я ж вроде как инвалид.
— У меня другие сведения. По словам вашей невесты, Ева Ивановны, у вас произошло частичное восстановление, только движения причиняли боль. Так?