— Простудишься! — мудро заметила она. — Давай руку! — и (наивная!) протянула Степе свою ладошку в красной варежке.
Степа не стал отказываться от ее помощи, крепко стиснул пальцы. Тогда Ника слегка потянула его к себе. Ах, какая она легковерная, глупая девочка!
От сильного рывка рухнув прямиком на Степу, она в веселой ярости прорычала:
— Ну ты, коварный тип! Ну, держись!
Какое-то время они отчаянно сражались, барахтаясь в сугробе. Ну конечно, он был сильнее — и это нечестно! — и ему, наконец-то, удалось усмирить разбушевавшуюся Нику. А потом…
Что потом? Потом они целовались, сидя все в том же сугробе, и облепивший их с ног до головы снег таял на губах. И все из того же самого сугроба Ника вдруг услышала громко раздавшиеся из всех окрестных окон гулкие удары Курантов и рассмеялась:
— Ну вот! Выходит, что весь следующий год мы просидим в сугробе.
— А что? — словно кот, вдоволь нализавшийся сметаны, довольно сощурился Степа. — Разве плохо?
Марина, отставив бокал с шампанским, повернулась к окну и тихонько ткнула локтем подружку Таню.
— Все! Готов Степа!
— Что вы там увидели? — не сдержал любопытства Кирилл, глянул в окно и, схватив со стола бутылку, молниеносно распахнул балконную дверь и ринулся к перилам.
Он посильнее встряхнул бутылку и, раскручивая проволоку, заорал на всю улицу:
— Эй, голубки! С Новым годом!
Пробка с оглушительным выстрелом рванула высоко в небо к крупным мерцающим звездам, а сладкие пенные брызги рассыпались во все стороны.
Ника, блаженно улыбаясь, попыталась прислониться к Степке щекой. Холод обжег разгоряченную кожу. Снег! Снег! Везде снег!
Они выбрались из сугроба.
— Я замерзла, — жалобно доложила Ника.
— Вернемся к Киру?
Нет, Ника почувствовала, он вовсе не хочет возвращаться.
— А у тебя какие-то другие планы?
— Пойдем ко мне.
Ника на мгновенье пристально заглянула в Степины глаза. Его взгляд перестал быть необъяснимым.
— Пойдем.
Ника прошла в комнату, не включая света, встала у окна. По улице разливалось особое праздничное сияние. Нет, не виднелись отсюда ни мигающие гирлянды в витринах магазинов, ни яркие светящиеся табло и разноцветные лампочки по фасадам, лишь раздавался треск взрывающихся петард и хлопушек, да иногда расцвечивалось небо вспышкой пестрых огоньков, но волшебный новогодний свет растекался над крышами домов, деревьями, растворялся в черном небе и белом снеге.
Степа подошел сзади, обнял плечи, коснулся губами волос.
— А где твои родители?
— Уехали в Москву, к родичам. Ты соскучилась по ним?
— А они не боятся оставлять тебя одного?
— Я же не один. Я с тобой.