Ника погладила его руку и удивленно спросила:
— Ты почему такой холодный?
Степа отпустил ее и развернулся спиной.
— А ты потрогай!
Он снял не только куртку, но и свитер, и был сейчас в одной футболке с короткими рукавами. Ника провела по его спине.
— Мокрая, — констатировала она. — Но почему?
Степа обернулся.
— Потому, что кто-то натолкал мне за шиворот снега.
— Бедненький! — одновременно виновато и сочувственно протянула Ника. — Ты переоденься, а то еще заболеешь.
И он… он легко стянул с себя футболку, небрежно бросил ее на стул, одновременно дерзко и смущенно улыбнулся, расправляя плечи.
Ника насмешливо прищурилась, а потом осторожно положила ладонь ему на грудь и почувствовала, как вздрогнул он от ее прикосновения.
Необыкновенный Новый год, встреченный в снежном сугробе под светом сотен праздничных окон, за которыми нормальные люди смотрели на бег тонких стрелок по циферблату старых часов, считали удары и загадывали желания. А Ника опять спала в его постели, но уже не одна. В полусне, переворачиваясь на другой бок, она почувствовала его, придвинулась поближе, прижалась лицом к горячей, терпко пахнущей коже и обняла спрятанное под одеялом тело.
Какое необыкновенное, неземное ощущение просыпаться рядом с тем, кого любишь. Хочется счастливо засмеяться, хочется поделиться своей радостью со всем светом. Но… нет, нет, нет, нет. Лучше все оставить себе. Все-все. Зачем кому-то знать, как счастливо может быть с ним. «Он мой, мой, только мой!»
Ника, едва приоткрыв глаза, смотрит на Степу. Он сейчас совсем не такой, как в прошлый раз, когда Ника впервые видела его спящим. Забавный и трогательный. И Ника чувствует себя легкой и безмятежной. Она согласна просыпаться рядом с ним каждый день всю оставшуюся жизнь. Не так уж плохо иметь кого-то единственного и быть для кого-то единственной.
Странно, как они раньше могли друг без друга жить своими совершенно отдельными жизнями! Неужели когда-то у нее был другой? Был. А у него, наверняка, была другая. Была. Стоит вспомнить, о чем рассказывала Марина, или что видела сама Ника однажды холодным осенним днем. Девчонки с ума сходили от него. Ах, глупенькие, они не понимали, что он только ее, Никин. Что ж, влюбляйтесь, если хотите, но не забывайте — он любит лишь ее одну!
Ника совершенно не испытывала ревности к тем, прошлым. Казалось даже интересным, что раньше с ним происходило, и какие они, те, которым он предпочел Нику. И, как не противоестественны подобные мысли для столь чудесного, романтичного новогоднего утра, это не первая его ночь. Ну и ладно! Немного жалко, кажется, но любопытно, и что слегка странно, в той, бывшей, чувствуется соперница, пусть побежденная, но зато — первая. Кто она? Чем она может быть лучше Ники?