— Это для императорской сокровищницы.
Владимир подошел к ней, чувствуя, как снова закипает в нем гнев.
— Ты моя жена, Катя, ты обещала, что никогда не покинешь меня!
— Я буду недалеко, при необходимости приду, если будут какие-то встречи, приемы. Продемонстрируем всем свою счастливую семейную жизнь. Для всего остального у тебя есть доступные дворцовые дамы, они согреют тебе постель.
— А ты, кому ты собралась греть постель в своем городе? К кому ты так рвешься от мужа-тирана? К смазливому дружку Шереметьева, капитану стражи? Или к Ланселоту, мужу любимой сестры?
Он схватил ее за плечи и впился губами в ее розовые губы. Трясущимися от злости руками рвал на ней одежду, бросил ее на постель и навалился сверху, выбивая воздух из ее легких. Поцелуи-укусы, сильные руки, жесткими пальцами сминающие нежное тело, тонкие женские руки, пытающиеся оттолкнуть его.
Он проснулся с первыми лучами солнца, выпустил из кольца своих рук Катю, делающую жалкие попытки выбраться от него. Поднял на нее глаза и будто замерз от внезапного холода, окатившего его. Искусанные губы жены, жуткие синяки на ее шее, груди, запястьях рук, которые он вчера крепко удерживал, подняв одной рукой над ее головой. Он протянул к ней свои ладони, чтобы излечить, убрать то, что сотворил, но испуганной птицей жена соскочила с постели и кинулась в ванную. Вышла оттуда минут через двадцать, замотанная в полотенце, все с теми же следами на теле. Не стыдясь его, принялась одеваться. Скромное платье с высоким воротником и длинными рукавами прикрыло синяки. Туфельки, быстро уложенные волосы.
— Почему ты не залечила эти синяки у себя сама, если не хочешь, чтобы их убрал я? И почему ты вчера не врезала мне заклинанием? — тихо спросил он.
— У меня нет силы. Исчезла, я ничего не могу. — жена говорила равнодушным, чуть скрипящим голосом. — Открой мне скороход до Белоярска.
Годунов оделся быстро, открыл переход и вышел вместе с женой возле ее дома. Взял у нее сумку и зашагал к крыльцу. В гостиной Катя открыла окно, прошлась по комнате, о чем-то думая. Вошла служанка.
— Ваши Величества! Что пожелаете на завтрак и обед?
Катя сухо ответила:
— Мне как обычно, а Его Императорское Величество уже уходит.
— Пожалуй, я останусь. — непринужденно сообщил Годунов. — Мне на обед жаркое с овощами, а на завтрак чай и яичницу.
Когда служанка вышла, он жестко спросил:
— Чего ты добиваешься, Катя? Желаешь, как Голицына, власти и денег? Рвешься влиять на политику? Ты даже не коронована. Почему ты не можешь жить, как другие жены, вышивать, любить мужа, рожать детей?