Однажды, по случаю приема посольств из нескольких соседних королевств, был устроен, как обычно, званый вечер. Годунов сидел на троне, принимая своих приглашенных гостей. Он только один раз взглянул и уже не мог оторвать своего взгляда от юной дочери Михаила Голицина, дивясь такому необычайному сходству. Девицу звали Екатериной, у нее были русые волосы и серые глаза. Вот только не было в ее взгляде той смелости, что была в серых очах княгини Шереметьевой.
Но смотрела она с мягкой робостью, фигурка ее отличалась стройностью и изяществом, а милое лицо манило свежей прелестью.
На следующий день Император приехал к Голициным свататься, попросив у родителей пригласить саму Екатерину. Когда она вошла, робко опустив глаза, он спросил у нее:
— Екатерина Михайловна, пойдете ли вы за меня замуж, станете ли моей женой на всю нашу с вами жизнь?
Девушка, личико которой покрылось нежным румянцем, несмело кивнула и ответила:
— Да, мой государь. Я пойду за вас замуж.
Они обручились спустя два месяца на капище Богини Макоши. А когда их дары растворились на алтаре, Годунов понял, что заслужил прощение Пряхи Судеб. Его Екатерина оказалось нежной, ласковой женой. Никогда она не перечила ему, да и сам он старался всячески беречь ее и угождать, как только мог. А вскоре она порадовала его и тем, что у них будет дитя.
Сегодняшний званый обед был похож на огромное множество таких же, что были в этом зале в прошедшие столетия. Император сидел на троне, в левой руке сжимая скипетр, а правой поглаживая ручку молодой супруги, лежащую на подлокотнике. Одна за другой подходили пары и целые семьи известнейших подданных Годуновых. Раз за разом глашатай выкрикивал знакомые всем фамилии. Владимир думал о том, какую радость доставит вечером его жене новая книга, которую он с огромным трудом приобрел у германцев. Это был исторический труд Вильгельма Тейффеля, по отзывам, очень редкий, поскольку был напечатан всего в тридцати экземплярах. Юная супруга Годунова, к великой его гордости, интересовалась историей и знала еще три языка кроме родного.
Глашатай вдруг громко закашлялся и, пытаясь справиться с кашлем, принялся издавать какие-то невнятные звуки и наконец-то фальцетом выкрикнул:
— Князь Максимилиан Шереметьев с супругой Екатериной Шереметьевой!
Следом раздались звуки удара жезла о пол и падения тяжелого тела. В тронном зале прекратились все разговоры, развернувшиеся ко входу присутствующие с недоумением и ужасом на лицах наблюдали, как появляются в дверном проеме и проходят по дорожке к трону государя двое тех, кого не могло сейчас быть не только здесь, но и нигде в Явном мире. Князь Шереметьев, высокий, широкоплечий и крепкий, уверенно вел свою жену, Екатерину, шагая не торопясь и не отрывая своего холодного взора от лица Императора, побледневшего, стиснувшего в своей большой ладони маленькую руку такой же бледной Императрицы. В эту минуту в зале было не найти ни одного лица, полыхавшего румянцем. Нежные, чувствительные дворянки бледнели и падали в обмороки, мужья дрожащими руками пытались привести их в чувство.