Приказ царя, пусть и отправлял мужчину далеко от дома на неизвестный срок, но в настоящий момент в какой-то степени радовал. Пусть впереди долгая дорога, а на месте и вовсе ползанье по грязи и допросы всех и вся. Зато не надо будет таскаться с корзинами, как последнему идиоту, а потом помогать в переборке, чистке, мытье, потому что домовому работы и без того хватает, а банники едва успевают выстирать да высушить перепачканную в лесу одежу.
Одна печаль — Василису с собой не взять. И не только потому, что негоже девицу на дела ратные с собой таскать. Есть у них такие бабы, что мужик связываться побоится. Они и на стенах первые. Как копье метнут — дальше чем стрела из лука улетит. Учиться девушке надо. А из него какой учитель? Да еще и в походе. Ну и забывать не стоит, что она одна, их десяток. Тут хоть кем будь, а сплетни пойдут. Одно и остается — как можно быстрее царское задание исполнить да домой воротиться. Даже если придется мозги наизнанку вывернуть. Потому что оставаться долго без Василисы Кощей уже не представлял возможным.
Кони, застоявшиеся в конюшнях, резво бежали по дороге. Их не требовалось подгонять. Пусть в городе их изредка и выводили, что это за передвижение по улицам? Все шагом, да еще всадник постоянно одергивает, да люди мельтешат кругом. То ли дело пустая, ровная дорога. И животные наслаждались погодой и размеренным бегом.
До Купца добрались к вечеру. Солнце давно зашло, и город освещался масляными фонарями да свечами, выставленными в окнах домов. То и дело по улицам проходили люди в засаленной одежде, с лестницей в одной руке, ведерком в другой и с объемной заплечной сумой. Фонарщики проверяли, чтобы светильники горели ровно, где надо — заправляли их маслом, или поправляли фитили. Изредка они стучали в дома, жители которых забыли выставить на подоконнике свечу или лучину. Никто не возмущался. Освещенные, пусть и скудно, улицы — залог безопасности горожан. А специальные фонарики, куда убирали свечу, и корытца для лучины не давали случиться пожару.
На воротах стоял крепкий детина с рыжей бородой, за которой почти не было видно лица. Увидев, кто пожаловал в город, он расплылся в довольной щербатой улыбке.
— Константин, ты ли это? — он радостно облапал Кощея, словно были какие-то сомнения. — А говорили, тебя какой-то вихрь колдовской унес.
— Я, Савелий, а то сам не видишь. Было дело и с вихрем вражьим, колдовством черным созданным, — не стал скрывать колдун, отчаявшись объяснить, что на самом-то деле его банально взяли в плен. А колдовство враги применили, дабы от погони уйти. — Но как унес, так я и вернулся.