Слезы катятся из моих глаз, смешиваясь с тушью, наверняка оставляя грязные следы на щеках. Но я не желаю прекращать.
Даже тогда, когда он отпускает тормоза и начинает вколачиваться в меня с дикой скоростью, вызывая рвотные позывы и перекрывая дыхание почти полностью, практически высекая искры в моем горле.
Я задыхаюсь. Плачу. Извиваюсь.
Но не хочу прекращать.
Мне нравится то, как Игорь стонет и рвано дышит, а ещё хрипло матерится, когда член нечаянно выскальзывает из моего рта.
Я откашливаюсь, вдыхаю судорожно необходимый воздух, а потом снова тянусь к нему, и пока он проводит ладонью по члену вверх-вниз, подцепляю грубоватую кожу мошонки губами, прихватив одно из яичек, поглаживаю его языком, посасываю.
- Маша, блять… - Выдыхает Игорь и, отлепив меня от себя, поднимает одним рывком.
Мои колени ноют, в горле нещадно саднит, но я не думаю об этом совершенно, находясь в предвкушении чего-то сверхъестественного.
Мужчина уверенно тянет за ремень, которым стянуты мои руки, и я семеню за ним в комнату, отмечая про себя, что он довольно хорошо здесь ориентируется.
На мгновение мелькает мысль: «сколько девушек он уже приводил в квартиру своего друга, чтобы отодрать вот так, как мартовскую кошку?».
Но мне не удается слишком далеко зайти в своих рассуждениях, потому что я мгновенно отвлекаюсь на удивительно сильные руки, сдергивающие с меня тесные джинсы и насквозь промокшие трусики.
Развернув к себе спиной, он толкает меня к большому дивану, заставляя встать в колено-локтевую.
- Прогнись. – Вновь приказным тоном, от которого плавлюсь и неминуемо подчиняюсь.
Слышу шорох падающей одежды за спиной, звук разрывающейся фольги и скрежет латекса.
Никогда еще эти звуки не вызывали во мне такую реакцию.
Предвкушение охватывает мелкой дрожью, тугими спазмами в матке и потопом между ног.
Чувствую, как горячая ладонь ложится на мою ягодицу, а ко входу моей пульсирующей плоти прислоняется твердая головка.
Немного надавливает, но не спешит входить. Дразнит. Я сама тянусь навстречу, желая вобрать его в себя полностью. От несправедливой пустоты внутри мне некомфортно, я всхлипываю и трусь об него, прося большего.
- Оох… какая же ты охуенная, Маша… - Выдыхает он, когда все-таки врывается в меня на всю длину сразу. И не церемонясь, начинает вдалбливаться, крепко держа меня за талию.
Не могу вспомнить, было ли мне так хорошо вообще когда-нибудь раньше.
Его грубые движения нисколько меня не обижают. Настолько компенсирует это тягучая эйфория. Настолько он хорош. И даже больше.