– Теперь сможете? Алька сдернула платок и мотнула головой. Неровные, обгрызенные по краям волосы все равно были красивыми. Они легли тяжелыми волнами вокруг нежного лица. Парикмахерша вздохнула…
– Вот, глупая-то!
И взяла ножницы…
***
…Анна с ужасом смотрела на косу, валяющуюся на полу.
– Что наделала. Дрянь!
Она поймала себя на том, что разговаривает с колонкой, которая в ответ ей подмигивает синими газовыми огоньками через эмалевую прорезь.
– Теперь на кого похожа? На этих… как их. Которые задницей крутят, сигареты тушат ногами. Я что теперь с ней делать буду? Небось тоже курит! А и пьет? И этот, кока…, так его что ли?
Анна сама испугалась своих мыслей, ей стало даже жарко.
– Все! Хватит. Заканчивает училище, отправлю на год в деревню. Работает пусть!
Мать резко распахнула дверь в Алькину комнату и обмерла. У зеркала, вся в золотых искорках, чуть покачиваясь на непривычно высоких каблучках, в пышном, как пачка платье, туго стянутом у талии, стояла девушка. Незнакомая и необыкновенная. Она стояла вполоборота, пышные светло – рыжие волосы чуть прикрывали тоненькую шейку. Девушка обернулась. Знакомые глаза, длинные ресницы, курносый нос. В граненых под настоящий бриллиант огромных серьгах странно преломлялись лучи, перечеркивая пространство.
Анна прислонилась к стене, слезы защипали глаза, но не пролились.
– …Господи… Какая же ты взрослая, Алюся. Какая же ты стала взрослая…
Нагруженные сумками (мамы постарались на славу, пирожки и продукты для разных салатиков оттягивали руки до земли), Алька с Лилькой вошли во двор огромного дома. Серые стены сразу отсекли их от радостного заснеженного мира набережной, и им показалось, что в сумрачном огромном дворе-колодце даже снег падал иначе – замедленно и тяжело, хотя только что крутил подолы пальтишек веселой поземкой. Девчонки долго бродили вдоль серых, сумрачных стен в поисках двенадцатого подъезда и совсем запутались. Какой-то чудной, обладавший болезненной фантазией гигант, бросил подъезды, как кости на стол, и разровнял так, чтобы увидеть выпавшие номера. Номера выпали вразнобой, и именно в этом порядке он и пронумеровал мощные двери.
Наконец доковыляв по странно не чищенному снегу до нужного подъезда, девчонки остановились подышать. Ту черную тяжесть страшного дома, о которой им рассказывали шепотом, на ушко, по секрету, они совсем не чувствовали, поэтому совершенно спокойно постояли, задрав головы к снежному небу. Там, наверху, далеко – далеко, в серой раме гранитных стен, кружила метель, сгущались сумерки и уже появлялись звездочки. Было так хорошо на душе – празднично, торжественно и новогодне…