Анна открыла дверь.
Молча смотрела, как дочь снимает пальто и ботинки. Посмотрела на ноги в дымчатых порванных чулках, на тонкую шейку с дорогим кулоном. На яркие, обветренные, с остатками съеденной помады. губы. Принюхалась. И с размаху, хлестко так, что у дочери мотнулась в сторону голова, влепила пощечину!
– Дрянь!
Весна 1961 года в Москве была очень теплой и дождливой. Алька практически не замечала времени, оно летело между подготовкой к выпускным экзаменам, практикой и головокружительным романом с Эдуардом. То, что она делала с парнем и, главное, зачем, сначала было непонятно ей самой. Игра в иностранку затянула её в водоворот и обмана и правды. Все смешалось! Алька оказалась хорошей актрисой и у Эда не закрадывалось ни тени сомнения в её искренности. Она медленно и с трудом «училась русскому», они проводили часы в сладкой игре «учитель- бестолковая ученица», безудержно при этом целуясь.
Вечеринки в кругу новых друзей, разговоры о джазе, странные танцы, вкус длинных заграничных сигарет в долгие вечера в тесной изысканной компании, все очень нравилось Альке, вернее Лине. Откуда- то из глубин памяти всплывали – ощущения добротной жизни – вкусной еды, тонких скатертей, хрупкой посуды и изящных приборов. Она держалась уверенно и спокойно в этой среде. Вот только ложь! Сначала она жутко угнетала Альку, но потом новый образ плотно сросся с ней, словно вторая кожа и перестал раздражать!
Но больше всего она любила твист! Этот танец зарождал в её душе и теле, что-то необъяснимое, легкое и свободное. Она врывалась в него, стремительные, чуть неприличные движения приводили в действие какую – то пружину, которая распрямлялась внутри, и Алька чувствовала освобождение.
– Б… ть! Девки! В кучу! Сегодня фильм в Зарядье, на… ваши лекции!
Эля, стоя на парапете набережной, кричала, размахивая ярким зонтом и опасно раскачивалась над рекой.
Алька уже не обращала внимания на мат, он стал привычным для её ушей, она и сама замечательно могла выругаться, правда коверкая язык для пущей правдоподобности.
– Саммоа ты б… ть. Суккккьа, слааазь.
Иногда казалось, что даже Электра поверила в придуманную ею же легенду, она подыгрывала Альке весело и самозабвенно, помогая «снять до лета квартиру» и снабжая нарядами. Игра была бы совсем безобидной, если бы не Эдуард, Эд, как коротко называла его Алька, ненавидя противное «Эдик». Вернее, если бы не они с Эдом!
Любовь надвигалась на них с неотвратимостью поезда, врывающегося в тоннель. Алька чувствовала беду, но не свернуть, ни остановить этот локомотив уже не могла…