Артём внимательно посмотрел вслед питомцу и, прислушиваясь к затихающему «мя-а-ау», философски заметил:
— Видимо, я снова перестарался с расширением внутреннего пространства…
В это время, будто в ответ, из ящика вырвалось облако книжной пыли, и Тёмный, судорожно втянув носом воздух, издал громогласное «апчхи!».
— Вот! — ткнула в него Адалин. — Ребёнок зря не чихнёт. И ноар воодушевился идеей, а то застоялся конь в стойле. Давно ты ему приключений не организовывала, а бедняга только ради них с нами и живёт!
— Он с нами из-за кошки, — рассмеялась я и, вынув из кармана платок, подала другу. — Я не отдам его бабке с наклонностями диктатора. — Потрепала мохнато-рогатое чудо и сурово посмотрела на блондина. — Что смотришь? Доставай несчастную любовь ноара из недр небытия как хочешь.
— Я считаю, что Мама прав, — проигнорировал меня Семёнов. Будто ничего не случилось, он принялся магичить над ящиком дальше. При этом ворчал: — Зачем нам турнир? Сами едва понимаем в этой магии, а вот местные очень даже хорошо в ней соображают. Не получится никакого соревнования. Разве не понимаешь? Студенты Друинса будут красоваться, и столичные снобы ещё сильнее озлобятся.
— Вот поэтому… — Я присела на стол и наклонилась к нему. — Вы мне и нужны. Мы проведём всеобщий семинар, после которого будет экзамен. Надо придумать такие задания, чтобы они объединяли привычные магии двух сторон. И непривычные тоже, чтобы сравнять шансы. Например, бытовую и пространственную.
— То есть ты теперь в миротворцы подалась? — ахнула Адалин и приложила мне ладошку ко лбу. — Мы её теряем, Тёмный. Поможет лишь принудительное переливание мозгов!
— Машков, — грозно отозвалась я. — Ты, смотрю, давно молнией в пятую точку не получал. Совсем распоясался!
— Колючка, — вздохнул друг и обнял меня. — Вот скажи, ты здесь насовсем обосноваться собралась? Жениха выбираешь, врагов примиряешь… Дом родной больше не мил? Так почему раньше не сказала? Я бы остался там и не лез сюда снова!
— Ой ли, — прищурилась я. — И даже не захотел бы с Филечкой попрощаться?
Лицо Адалин тут же смягчилось, и девушка мечтательно протянула:
— Я бы ждала его в своём мире, как похищенная принцесса! Наверху самой высокой башни… — Кашлянув, брюнетка слегка покраснела. — То есть в пентхаузе… — Прочистив горло, покосилась на нас с подозрением. — То есть ждал. Я же мужик. — Добавила нарочито грубо: — С бутылкой вискаря ждал бы!
— Артём, — потянула я друга за ухо. — И сейчас тебе ничего странным не кажется?
— Да ты всегда странная, — недовольно буркнул он. — Зуб даю, ты миротворцем заделалась ради своего ректора, а не нас.