- Я с вами! – не дала ему договорить Анна.
Матвей протянул руку и помог ей выбраться на причал. В молчании они прошли мимо парка, пересекли улицу и нырнули во двор. Там Матвей подошёл к вишнёвому «Шевроле Нива». Анна немного удивилась скромной машине. Она привыкла к тому, что люди из её окружения берут кредиты, продают доставшиеся по наследству квартиры, но покупают статусные автомобили. Сама Анна этого никогда не понимала, но уже давно перестала удивляться стремлению приобрести дорогих "коней". А тут вдруг отечественный джип, ухоженный, но явно не слишком новый. Хранитель продолжал удивлять её.
До Военно-морского госпиталя они добрались быстро. Матвей поговорил с кем-то на КПП, и их пропустили внутрь. Там Анна осталась ждать на скамейке в тени акации, а сын маячника ушёл, предупредив:
- Возможно, я надолго.
- Ничего, я подожду. – Анна изо всех сил излучала спокойствие и уверенность в благополучном исходе. – Обо мне не беспокойтесь и не думайте. Вы должны быть с отцом. Вы нужны ему.
- Спасибо, - кивнул без улыбки Матвей и быстро пошёл к старому корпусу в конце аллеи.
Анна долго смотрела ему вслед, а потом в задумчивости опустилась на скамейку. Вспомнилось, как несколько месяцев назад она так же ждала мужчину. В Москве, у дверей лаборатории. И ей показалось, что это произошло давно-давно. Так давно, словно и не с ней было. И мужчина тот уже казался совсем чужим, незнакомым. Да, видимо, и был им.
Она положила себе на колени рюкзак и только тут вспомнила, что в нём по-прежнему лежат бутерброды, которые сунула ей добрая Мария Михайловна. А они с Матвеем и не подумали о них. Не до того было. Сейчас есть она тоже не могла: не давала внутренняя дрожь, которую никак не получалось унять. Анна достала бутерброды, огляделась, подошла к забору и сквозь прутья протянула куски колбасы пробегавшей мимо дворняге. Та с удивлением посмотрела на неё, но колбасу осторожно взяла.
Ждать оказалось нелегко. Анна уже и крошила оставшийся от бутербродов хлеб толстым раскормленным голубям, и сидела, и ходила, меряя шагами длинную аллею, и снова садилась. А Матвея всё не было.
Солнце совершало свой путь по небосводу, вскоре на облюбованной Анной скамейке стало невыносимо жарко, и она перебралась на другую, пока ещё укрытую в тени. Аллея с этого места просматривалась хуже, и Анна теперь боялась не увидеть сына маячника. Поэтому она то и дело вскакивала и снова принималась ходить туда-обратно, нервно ломая руки и кусая губы.
Появился Матвей тогда, когда Анна уже вся извелась и от нарастающего напряжения просто не знала куда деться. Пальцы после нескольких часов издевательств над ними горели, а искусанные губы неприятно саднили. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что было у неё на душе, с каждой минутой всё сильнее и сильнее погружающейся в мрак отчаяния.