– Очнись, Ноа! Очнись!
Он снова застонал.
До некоторых кнопок я не дотягивалась.
– Ноа!
Но он осел в кресле и не шевелился.
– Да господи боже мой! – я потянула его из кресла, и он пошевелился. – Вылезай отсюда!
Он неловко сполз с кресла и упал навзничь. Я перелезла через его ноги и кое-как втиснулась на место пилота.
– Для чего эти педали? – я попробовала на них нажать. Самолёт клюнул носом и мотнулся из стороны в сторону, и я поняла, что педали трогать не надо.
– Ноа, очнись! – завопила я.
Я пыталась держать самолёт прямо, постепенно поднимая его всё выше, подальше от фейерверков – и деревьев, которых не видела в темноте. Опять показались мигалки – они следовали за нами.
– Ноа! – снова крикнула я. – Да очнись же ты!
Не знаю, как, но самолёт повернулся, описал широкую дугу, и в конце концов нос его стал указывать туда, откуда мы и летели. Вроде бы у нас ещё оставалось немного топлива. И, похоже, я оказалась вполне способна удержать самолёт в воздухе.
– Вив, – наконец пробормотал Ноа и вскарабкался на сиденье рядом со мной. – Прости, я отключился.
– Ага, я уже поняла, – ответила я, нажав на что-то, похожее на рычаг; и самолёт набрал немного высоты. Я попыталась сдвинуть эту штуку налево, потом направо. Самолёт клюнул носом, и на лобовом стекле заплясали отблески пламени.
– Держи скорость! – закричал Ноа.
Я мельком взглянула на него. Кабину освещали только огоньки приборов, но было видно, что Ноа бел, как бумага – ну, кроме пятен крови.
Огни мигалок виднелись возле вышки. Клубы дыма поднимались над горящим сараем и проносились мимо нас.
– Думаешь, тут можно приземлиться? – крикнула я и развернула самолёт так, чтобы вышка находилась справа, а прямо перед нами протянулась взлётная полоса. В самом конце её виднелись самолёты.
Я немного уменьшила скорость. Как быстро нам надо лететь? Думаю, 60 миль в час будет достаточно – мама всегда так водила.
– Слишком медленно! – закричал Ноа, увидев, что скорость упала до 71. Он указал на приборную панель – там было что-то, очень похожее на пробку для ванной. – Ниже 80 нельзя!
– 80?
Мама всегда говорила, что 80 – это слишком быстро.
– Точно?
– Доверься мне, – ответил он.
Доверься мне!
– Ты ведь говорил, что ни разу не сажал самолёт! – сказала я, потянув за «пробку». Самолёт внезапно рванул вперёд.
– Да так ты просто упадёшь вниз!
Я потянула посильнее, и двигатель заревел.
– Слишком быстро! Вверх, направляй вверх!
Я толкнула руль, и самолёт свечой взмыл в непроглядную темень. Всё вокруг было черным-черно, и без авиагоризонта я бы не сориентировалась. Мотор взвизгнул, потом на долгую жуткую секунду захлебнулся – и снова заработал.