Вскоре раздались шаги, и открылась дверь. Ожидая увидеть Сэтмана, я от неожиданности ойкнула, когда вошёл Арсэт. Его ещё не хватало! С ним вообще говорить о помиловании не стоит. Он намного жёстче брата. Порой мне казалось, что они и не братья вовсе. Сэтман более человечный, этот же рождён для того, чтобы вечно ввязываться в какие-то склоки. Противный тип. Невзлюбила его с первой серии. А сейчас мне предстояло невзлюбить его с первого диалога.
— Мне сказали, что ты голодна, — его голос прозвучал насмешливо, будто голод — преступление.
— Да, — отозвалась я и встала, чтобы не дать ему возможности смотреть на меня сверху вниз. Впрочем, зря старалась. Он на полголовы выше меня. Да ещё и гордость за себя любимого его возвышала так, что сама себе я показалась мелковатой.
— Пошли, — внезапно выдал он и кивнул в сторону двери.
От неожиданности чуть было не переспросила, не пошутил ли он. Впрочем, и так видно — не пошутил: сам пошёл вперёд, а я поплелась следом. В затылок мне дышал стражник, грохоча сапогами.
Яркий свет заставил меня зажмуриться. Немного привыкнув, осмотрелась. Мы шли нескончаемыми коридорами, освещёнными магическим светом, который лился с потолка, как будто наверху был проём и в него врывался солнечный свет. Встреченные по дороге слуги бесцеремонно разглядывали меня, словно зверька в зоопарке.
Наконец дошли до двустворчатой двери, перегородившей коридор. Арсэт толкнул её магическим взглядом и вышел в зал. Стены были обиты деревянными панелями, на них висели гобелены, но полу лежал большой ковёр. Окна занавешены полупрозрачными зелёными занавесями с золотым шитьём, с потолка свисали жёлтые капли света, переливающие и сверкающие. Казалось, что они готовы упасть и растечься по полу.
С экрана телевизора этот зал смотрелся по-другому. Хотя нет, вру. Выглядел-то он точно так же, но вот видеть его со стороны и находиться в нём — разные вещи. Тут была необычная атмосфера, словно спокойствие всего мира собирается вселиться в твою душу. Он так и назывался залом отдыха. Помнится, что здесь должен быть камин. Оглянулась. Точно! Вот он, родимый! Простроился скромненько в стене, а над ним висит родовой портрет. Здесь было изображено всё семейство Гирфилдов — отец, мать, Арсэт с Сэтманом и Ланди. Только её образ на портрете стал блекнуть. Видимо, покойная вскоре должна исчезнуть вовсе.
— А что, на портрете изображены только живые? — наивно спросила я и тут же пожалела: глаза Арсэта налились гневом, ноздри раздулись, ещё немного и из них вырвется пламя. Вот умеет же запугать! Талант! Только зря он думает, что я буду дрожать и пугливо шарахаться от него. Нет уж, дудки! Что он со мной сделает? Ударит? Убьёт? Ну и пусть! Тогда я смогу очнуться дома.