— Надоела я вам, выгоняете? — улыбнулась Вася.
— Что ты, Васенька, можешь хоть до утра сидеть, — всплеснула руками Надежда Алексеевна. — Я про приятеля твоего вспомнила, голодный, поди сидит, не жалко?
— Не мой он. Да и не приятель он мне вовсе, — ответила девушка. — И он вполне может сам себе что-нибудь приготовить. С руками у него все в порядке.
Баба Надя щелкнула выключателем. Комнату тут же залил желтый электрический свет, за окошком в одно мгновенье сгустилась тьма. Уходить не хотелось, аромат мяты наполнил кухню, и Вася перебралась из кресла за круглый стол, поближе к хрустальной вазочке с конфетами и печеньем.
— Баб Надь, а чего вы с моим дедом так и не поженились?
— Да ты что? Мы и не думали. Людей смешить? Кому надо и так знали, а кто не знал, до того и нам дела не было. Да и сыновья дедовы не больно радовались нашим отношениям. Пока мы по разным избам ночевали, они терпели, а ежели сошлись бы, то еще неизвестно, чем бы все закончилось. Мать то свою, твою бабушку, они хорошо помнили, другая им не нужна была. Уж очень сильно они переживали, когда мамка их умерла. Андрей, отец твой, даже обвинял деда в смерти матери.
— Причем тут дед? — удивилась Вася. — Мне рассказывали, что бабушка болела.
— Ну да, болела. Андрей после похорон на деда накинулся, что тот не отвез ее в город лечиться, — вздохнула Надежда Алексеевна. — А как ее увезешь? Если она уперлась. Никуда не поеду и все тут! Отлежусь, травки целебные попью. За пару дней сгорела. Потом сказали, что быстротечная пневмония была. Можно было бы спасти, если бы в первые дни болезни в больницу доставили. Вот Андрей и затаил обиду на отца. Только мне думается, на себя он злился. Тоже уже не маленький был, восемнадцать ему стукнуло. Мог и сам решение принять.
— Так вот почему он после армии от отца подальше надумал уехать, — грустно предположила Вася.
— Все может быть, — подтвердила баба Надя. — В душу не заглянешь, на лбу не написано…
Новый телефонный разговор с Никитой не добавил бодрости и в без того паршивое настроение. Муж с оптимизмом порывался приехать и поддержать Василису, отлично зная, что до деревни добраться невозможно. Такое лицемерие слушать было неприятно, Вася поскорее закончила разговор.
Уже точно стало известно, что мост восстановлению не подлежал и Черных метался по кабинету чернее тучи.
— Гады какие, ни стыда, ни совести. Не могут они к нам пробраться, — пыхтел Черных, ходя по кабинету. — Я им говорю — у нас человек умер, а они мне — мертвый не больной, скорая помощь не поможет.
Василиса рассеянно слушала громогласные возмущения председателя, следя глазами за его передвижениями и кивала головой, соглашаясь в нужных местах. Она прекрасно понимала его гнев. И дело не только в погибшем Славе. Ему то, как раз и не нужен был мост. Но несколько десятков человек остались отрезаны от мира. И в случае опасности для их жизни помощи ждать было не откуда.