Затем притянул ее к себе в обжигающем поцелуе, крепко обнял и перевернулся на спину. Усадил Джулию верхом на себя, провел руками по спине, обхватил ягодицы.
Она невольно напряглась, ощутив пульсацию его восставшего естества, как откровенное приглашение.
— Я не знаю, что делать.
Улыбнувшись, Бенедикт взял ее руку и положил себе на грудь.
— Трогай, целуй, делай все, что пожелает твое сердце. Вряд ли ты сможешь сделать то, что мне не понравится.
Джулия наблюдала за его лицом, рисуя что-то пальцем у него на груди, и вдруг среди жестких волос палец наткнулся на твердую полосу. У нее сжалось сердце. Побелевший шрам углом тянулся от груди к животу.
— Откуда это у тебя?
Бенедикт пожал плечами.
— Небольшая стычка в Бельгии.
— Но твои письма… ты никогда… — Редкие послания, полученные от него во время службы в армии, содержали веселые истории о подчиненных и начальниках.
— Не видел смысла кого-то тревожить. Рана была неглубокой и быстро зажила.
— И все же я бы предпочла об этом знать. — А что, если бы ранение оказалось серьезным? Она могла потерять его, но даже не догадывалась об этом! — Это гораздо важнее, чем рассказ о полковнике, угрожавшем, что урежет коню рацион, если тот не начнет его слушаться.
Бенедикт улыбнулся.
— Ты помнишь об этом?
Она помнит его письма все до единого, внезапно сообразила Джулия.
— Конечно,
— Все это в прошлом. Давай не будем сейчас об этом.
Ее ладонь все еще лежала у него на груди. Он положил сверху свою руку, возвращая ее в настоящее. Джулия погладила его грудь, и плоть под рукой затвердела. Его глаза закрылись, дыхание участилось, и она улыбнулась.
Нагнувшись, Джулия прильнула губами к его шее. Его пальцы запутались у нее в волосах, затем скользнули на спину. Она лизнула его, ощутив солоноватость кожи. Бенедикт застонал и задрожал под ней. Расхрабрившись окончательно, Джулия занялась исследованием, выясняя, где нужно прикоснуться, чтобы вызвать дрожь, сжатие пальцев, стон удовольствия.
Она лизнула плоский сосок, и Бенедикт дернулся, задышал резко и хрипло, провел руками по ее бедрам, вниз и вверх, снова вниз и вверх, заставляя ее открыться.
— Прости, любовь моя, но я не могу больше ждать. — Бенедикт сжал бедра Джулии и приподнял ее вверх, устроился у входа и снова приподнял бедра.
Нежная плоть растянулась, когда он начал заполнять ее.
— Теперь осторожнее, легче. — Но в голосе его звучало напряжение, а на шее канатами надулись мускулы от усилия сдержаться.
Бенедикт вышел и снова вошел, надавив чуть сильнее. Она громко вскрикнула.
— О боже. Если тебе больно, я перестану.