Конечно, выследил, а потом убедил присоединиться к остальному обществу.
— Неужели бал у Послтуэйтов тебя ничему не научил?
Можно подумать, у нее есть право критиковать сестру после того, что только что произошло в кабинете отца.
— А что еще могло случиться? Мы уже помолвлены.
— Если ты не будешь исключительно осторожна, помолвку разорвать не сможешь.
София подняла руку и привычным жестом начала теребить подвеску на шее. Из-за легкой дрожи в пальцах казалось, что рука ее трепещет, как птичье крыло.
— Вроде бы нас никто не заметил. — Рука резко остановилась. — Как я выгляжу?
— Взбудораженной. Я не видела тебя такой с тех пор, как… — Джулия умолкла. Она едва не выпалила имя Ладлоу, а Софии вряд ли требовалось лишнее напоминание о нем.
София прошла в гардеробную и потянулась к волосам. На пол посыпались шпильки.
— С чего мне быть возбужденной? Мы просто поговорили, и я дала ему почитать один из моих романов.
— Хайгейт читает романы?
— Он сказал, что ему понравился роман «Чувство и чувствительность». Я нашла неожиданным и приятным то, что Хайгейт не стал презрительно фыркать и насмехаться над женской глупостью.
— О, и в самом деле.
София резко повернулась, прищурившись.
— Не думай, будто я не понимаю, что ты делаешь.
— А что я делаю?
— Уходишь от вопроса, отвлекая меня.
— Да? Что за вопрос?
— Что ты делала на полу, когда я вошла?
Джулия перевела взгляд на миниатюру, стоявшую на прикроватном столике розового дерева. Из декоративной золотой рамки безмятежно смотрели на мир две девочки: одна — золотистая блондинка, вторая — чуть темнее. Ей вспомнилось, как приходилось сидеть неподвижно, пока художник делал наброски в своем блокноте. Они с Софией сидели так часами — трудная задача для одиннадцатилетней девочки, предпочитавшей этому занятию веселые прогулки с Бенедиктом по лесу. Но это было еще до того, как она лишилась наивности и простодушия.
Джулия с трудом сдержала дрожь, вспомнив руку мисс Мэллори, неестественно холодную и твердую. Осознание медленно наступало, но ведь ей тогда было всего одиннадцать. Потом Джулия снова и снова мыла свою руку, пытаясь избавиться от ощущения той безжизненной кожи.
— Думала.
— Да брось. — София подошла к ней и уверенно начала вынимать шпильки из волос Джулии. — Ты все еще уходишь от вопроса.
Младшая сестра вздохнула.
— Ты когда-нибудь позволяла джентльмену целовать себя?
Рука Софии дернулась, и шпилька ткнулась в голову Джулии.
— Естественно, нет. Я бы тебе рассказала, и ты прекрасно знаешь, что подобную вольность я могу позволить только одному мужчине.
В наступившей тишине Джулия сжала губы. То, о чем сестра промолчала — что Ладлоу вряд ли когда-нибудь захочет ее поцеловать, — громко звенело в голове.