Слезы душили, и она прижала к лицу носовой платок.
— Когда?
— Это зависит от глубины ваших чувств.
— Я любила его пять лет!
Пять лет. Его сердечный ритм сбился и перестал быть ровным. Пять лет одержимой влюбленности — от этого тяжело оправиться. Но сердце с силой тут же застучало вновь, горячая кровь побежала по жилам — такое знакомое чувство, привычное и почти уютное. Он слишком давно знаком с ревностью.
Руфус подавил горький смешок. Какая ирония в том, что Ладлоу снова встал между ним и женщиной, которую он хочет. Ведь он хотел Софию.
Хотел за ее молодость, невинность, идеализм и способность любить. Хотел протянуть руку и обнять эту наивную уверенность в том, что будущее будет прекрасным, что все уладится само собой. Хотел вновь почувствовать, каково это — верить.
София опять разразилась рыданиями, и Руфус не удержался, обнял ее и тихо произнес:
— Если вы мне позволите, я помогу вам забыть его.
Ей потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться. София подняла голову:
— Да разве это возможно?
На ее щеке дрожала слезинка. Руфус протянул руку и смахнул ее. София резко втянула в себя воздух, ее грудь высоко поднялась, прижавшись к нему. Она закусила нижнюю губу.
— Возможно. — Глядя ей в глаза, Руфус наклонился, неторопливо, размеренно, давая ей время остановить его.
София ждала, широко распахнув глаза, и он позволил себе прикоснуться губами к уголку ее рта. Тут же ощутил на языке соленую горечь слез. Несколько секунд она сидела совершенно неподвижно, и Руфусу казалось, что в ожидании дальнейших действий он слышит стук ее сердца. Если София даст ему пощечину, он примет это как должное.
Вздохнув, она чуть повернула голову направо, и их губы слились в поцелуе.
Ни разу в жизни с тех пор, как София увидела Уильяма Ладлоу, она не представляла, что поцелует другого мужчину. София ни в коем случае не должна позволять себе прикасаться к губам этого человека… но остановиться немогла. Нежность его прикосновений тронула сердце и потребовала взаимности.
Руфус обвил ее талию рукой и притянул Софию ближе к груди. Она вдохнула аромат сандалового масла и пряностей, окутывающий его.
Глубоко в животе возник жаркий комок.
София всхлипнула и отпрянула. Темные глаза изучали ее некоторое время, и от напряженности этого взгляда внугри все снова запылало. Она прерывисто вздохнула, остро ощущая, как ее груди прижимаются к нему. Необходимо прекратить все это и отсесть подальше.
К огромному удивлению, желания говорили об обратном.
Осмелев, она протянула дрожащий палец и провела им по ломаной линии шрама, рассекавшего его щеку. Интуитивная догадка о происхождении шрама должна была испугать Софию, но в данную минуту она видела в Руфусе Xaйгете лишь понимание, сочувствие и узы, созданные их общим сердцебиением.