— Ага! Озоровать нравится? Ой, Хряпа, чудной ты, — смеялась рыжая, а Буян ей вторил тихим ржанием. — Пойдем, сведу тебя седлать. Ты смотри что натворил, чёрт озорливый. Всех разогнал.
Вроде как ворчала маленькая, а Буян башкой своей огромной закивал. Народ ахнул: где это видано, чтобы с конем болтать, да чтоб и он отвечал. Никак, ведьма?
Пока рыжая говорила с жеребцом, держала за уздечку, дворовый паренек быстро накинул седло на спину Буяна и возился тихо, затягивая подпругу.
— И всех делов-то, Хряпа. А ты злился, — рыжая гладила теплый лоб Буяна, а тот, послушно подставлял ей голову свою огромную, ластился.
Шумской не стерпел. Шагнул с крыльца воеводских хоромин и направился прямиком к девчонке. Народ, завидев смурного Гарма шарахнулся в стороны. Ратники его и те отошли подалее, разумно рассудив, что запросто могут попасть под горячую руку своему боярину. Знали — Андрей орать не станет, выговаривать тоже не будет, а просто пришибет и все. Прям как пёс — брехливый, да громкий беды большой не сделает, а молчаливый и тихий — загрызёт.
— Чья? — от спокойного голоса Шумского у многих мурашки поползли по спинам.
Рыжая взглянула на Андрея, только вот сейчас и заметила его. Чтобы заглянуть ему в глаза девушке пришлось голову поднять высоко. Андрей поймал ее ясный взгляд и понял, что она его вроде как узнала. Странно. Знакомы, чтоль? Шумской не припомнил.
А рыжая поклонилась урядно, и сказала тихо:
— Михаила Афанасьевича Дорофеева внучка, Арина. Вчера ты, боярин, отбил нас у татей. Благодарствую, — и снова поклонилась, на сей раз поясно.
— К Буяну не подходи. Испортишь коня. Увижу — не спущу, — и все это тихо, без злости или радости. Муторно.
Андрею показалось, что Арина будто ледком покрылась, пристыла к месту, но глаз не отвела, смотрела прямо и без опаски, словно равная ему.
Шумского пробрало маленько от странных ее глаз. Он с дурным каким-то любопытством и мыслями, уставился на ее волосы, пробежал взглядом по простому очелью*, по лицу — светлому и гладкому. Подивился черноте бровей и ресниц — не рыжие, как коса. И сей момент ощутил странное и пугающее: реши эта чернавка кормить его морковкой, еще неведомо, отказался бы он или нет? С тех мыслей Андрей совсем замкнулся, брови свел к переносице. Знал боярин, что такой его взгляд и напугать может, и обездвижить, а рыжей хоть бы хны.
Андрей только диву давался, глядя на рыжую Арину — никакой робости, смущения, а только лишь лучистая улыбка, да блеск серо-зеленых глаз. Она разглядывала его внимательно, с любопытством, видно дивилась, что нет бороды да усов. Так смело смотрели вдовицы и бедовые бабёнки. Шумской понимал, что не в намеках и призывах дело. Видел, поди, что девка перед ним невинная, но не сдержался и высказал.