Морская лихорадка (Мейсфилд) - страница 24

На первую страницу
В спинете струны жалобно поют.  
Да, мне не плавать больше по морям  
И по вершинам горным не блуждать,  
Не биться насмерть с недругами там,  
Где юный рыцарь в бой спешит опять.  
Единственное, что осталось мне -  
Смотреть, как угольки искрят в огне.    
О, сжалься, Красота! Дай сильным власть,  
Богатым — денег, юным — их мечту,  
А мне от всех щедрот оставь лишь часть —  
Июльский полдень и апрель в цвету.  
Как нищий, что в толпе на берегу,  
Где не смолкают крики, брань, галдёж,  
Где все снуют, толкаясь на бегу,  
Выпрашивает слёзно медный грош,  
Так я — средь этой вечной суеты,  
В круговороте звуков и огней  
Лишь об одном прошу у Красоты,  
Прошу и для себя и для людей:  
Дай нам немного мудрости и сил,  
Пока нас вечный мрак не поглотил.

Ожидание смерти

Всё уснуло — и ветер, и в море прибой.
Телу тоже, как видно, пора на покой.
Я порву с этим миром, став чайкой морской,
Что кричит на просторах пустынной равнины.
В этом проклятом теле мой дух изнемог,
Он стремится туда, где волна и песок,
Где помчит меня смерти прохладный поток
К тихой бухте у края пустынной равнины.
Там по отмелям вытканный пеной узор,
Там манящий бескрайнею далью простор,
Там покой и лишь волны ведут разговор,
Набегая на берег пустынной равнины.

Прощальная песня

Всё тише струится по жилам кровь, и в сердце за сбоем сбой.
А, значит, настал наконец мой срок отправиться на покой.
И если мой срок наконец настал, несите скорей меня
На вечную вахту мою, где мне уже не увидеть дня.
Я прожил свой век: я пил-проливал Господней чаши вино.
Несите меня на вершину холма, где мне лежать суждено,
Укройте могилу сырой землёй, валун положив в ногах,
Чтоб ветер один прилетал ко мне тревожить мой бедный прах.
Укройте могилу сырой землёй, а после, взгрустнув чуть-чуть,
Меня оплакав и помолясь, пускайтесь в обратный путь.
Ступайте и, может быть, как-нибудь, выпив вина глоток,
Вздохните легко, помянув добром того, кому вышел срок.

Сонет

Я стучался во множество пыльных дверей,
Исходил не один полуночный квартал,
Стёр немало подмёток о рёбра камней,
К сотням окон в надежде слепой припадал.
Но, как видно, напрасно хотел я вернуть
Тот чудесный напев, что под полной луной
В плеске волн ненароком проник в мою грудь,
Долетев из приморской таверны одной.
Я решил в тот же миг его сделать своим,
Кем бы ни был он —  может быть, частью меня,
Или даже каким-нибудь новым святым,
Почитаемым всеми от судного дня,
Или неким предметом, что с давних времён
Неизвестно для цели какой сотворён.

—— II ——

Перевел с английского
А. Ибрагимов

Третий помощник 

Поскрипывают канаты, жалобно стонут блоки.
Следующая страница