— А ты смогла бы?
— Не знаю. Это тяжелая ситуация.
— Вот и я об этом. Я хочу ему верить, но не получается.
— Алин, время покажет. В любом случае вы сделали шаг навстречу друг другу. А дальше дело ваших характеров и желания.
— Не знаю на сколько хватит Матвея, чтобы дождаться от меня прощения. — Горечь в словах не удается скрыть. — Не знаю сколько мне нужно времени, чтобы простить...
Еще некоторое время мы разговариваем, а затем Яне нужно продолжать работу. Я решаю, что неплохо было бы прогуляться в магазин. Поэтому быстро одеваюсь, хватаю на ходу зонтик и выхожу из дома.
Серая улица встречает редкими прохожими, преимущественно взрослыми. Ну конечно, во-первых — дождь, во-вторых — дети в садиках и школах. Хлюпаю ботинками по лужам размышляя над тем, что делать дальше.
Я в сомнениях.
Ощущение, что моё сознание разделилось на две части: одна больше всего на свете верит Матвею и хочет его простить, все-таки подарить второй шанс. Верит, что наше будущее находится под радугой, после долгих дождей и, что мы счастливыми умрем в один день. А вот вторая ... .Вторая орет во все горло, что доверять человеку, который уже однажды бросил — глупость. Кричит, что люди никогда не меняются. Просто учатся тщательно скрывать свою грязь. И это рациональная часть — мозг. Он не может простить Матвея, ведь было слишком больно пять лет назад. До сих пор больно ...
Какую же часть себя слушать? Какую заставить замолчать навсегда?
Вопрос на миллион, не так ли?
Глава 10
После трех часов проведенных в супермаркете возвращаюсь домой. Дождь уже прекратился, но сильный ветер треплет волосы, режет глаза, заставляя течь слезы. Поэтому не сразу вижу у подъезда мужчину, что не так давно хотел прибрать к рукам мою собственность.
Сначала чувствую страх. А потом гнев. И он такой силы, что хочется эти два пакета с продуктами бросить Тимуру прямо в лицо. Надо же ... .хватило наглости припереться сюда, еще и с букетом проклятых цветов, будто даже подумать не может, что прямо сейчас ему придется от них отбиваться!
Успокаиваю сердце, которое от ярости, бурлящей будто ураган в теле, стучит по ребрам с силой отбойного молотка. Считаю до десяти и заставляю ноги не прирастать к земле, а идти дальше. Выражением лица ясно показываю насколько Тимур никчемный человек и все свое презрение.
— Алин! — восклицает, как только равняюсь с ним. Козел! Намеренно встал так, чтобы не было как обойти. — Алин, прости!
Игнорирую. Встаю под навес, ставлю пакеты на пол выложен плиткой и достаю ключ от подъезда. Не смотрю на него. Ведь боюсь, что если хоть глазом окину, то ненависть и отвращение сожрут меня еще до момента, как мой кулак достигнет его носа.