— Но я… я же уже все равно умерла, — возразила Кэрол.
Эмми выразительно закатила глаза и, ухмыльнувшись, взяла ее за руку.
— Так я и позволю, — пробормотала она, ведя ее за собой.
— Куда мы идем? — поинтересовалась Кэрол.
Эмми промолчала. Через некоторое время она остановилась и обернулась к Кэрол.
— Ты должна вернуться, — сказала она.
— Нет, ни за что! Эмми, умоляю! Я не хочу! — в отчаянии взмолилась Кэрол. — Пожалуйста, позволь мне пойти с тобой!
— Нет.
— Эмми!
— Прощай, Кэрол, — Эмми поцеловала ее и, отвернувшись, пошла назад.
Кэрол бросилась за ней.
— Я пойду с тобой!
Развернувшись, Эмми с силой оттолкнула ее от себя. Кэрол упала.
— Уходи! Тебе туда нельзя. Нельзя, поняла?
— Я все равно пойду за тобой!
— Тебе там не место, ты должна жить, слышишь? Твое время не пришло! Убирайся отсюда, дура!
— НЕТ!
— Убирайся! Пошла вон!
Эмми в ярости толкала ее, заставляя отступать назад. Не устояв на ногах, Кэрол снова упала.
Твердой почвы под ней не оказалось, и она с воплем полетела в какую-то бездну.
Медленно и мучительно к Кэрол возвращалось сознание.
Открыв глаза, она долго не могла понять, где находится. В ушах стоял какой-то шум, глаза резал яркий свет. Она попыталась приподнять голову, чтобы оглядеться, но не смогла. Ужасная слабость сковала все тело, казалось, в ней не осталось ни капли силы. С трудом она повернула голову, и наконец-то поняла, что находится в больничной палате.
На нее пристально, с нескрываемым любопытством, смотрела незнакомая женщина в белом халате.
— С возвращением, детка, — ее улыбка показалась Кэрол самой отвратительной, которую она когда-либо видела. В ней было фальшивое доброжелательство, которым медсестра пыталась прикрыть презрение. Кэрол отвернулась от нее. За что эта незнакомка может ее презирать, и какое она имеет на это право? Но Кэрол чувствовала, что ей глубоко наплевать на отношение этой женщины, и вообще, наплевать на все и на всех. Она ощущала полное равнодушие ко всему, и абсолютно никаких чувств, ни страха, ни горечи — ничего!
Опустив глаза, она посмотрела на перебинтованные до локтя руки.
Медсестра уловила ее взгляд.
— Надо же, так изуродовать такие красивые руки! — с сочувствием покачала она головой. — Тебя чудом спасли, моя девочка. Что же вынудило такую куколку так безжалостно поступить с собой, а?
Кэрол не пошевелилась, уставившись в окно. Уж не думает ли эта змеюка, что она станет изливать ей душу?
— Я знаю, ты живешь в том самом знаменитом мотеле, — заговорщицки прошептала женщина. — С этими… распутными женщинами. А Элен Гран — твоя мать. Кстати, она недавно была здесь.