Голос сорвался – мне не хватило воздуха. Воспоминания о вчерашнем унижении душили, а может быть, это рыдания прорывались наружу. Перестав дергаться, я расплакалась.
– Как же я тебя ненавижу, – прошептала я едва слышно.
Сатир отпустил меня и резко выпрямился.
– Надо выбираться отсюда, – он достал из-за пояса пистолет.
– Так… ты, правда, пришел, чтобы меня освободить? – все еще не верила я.
И от удивления даже перестала плакать.
– Мне нужно кого-нибудь пристрелить, чтобы ты мне поверила? Или…
Я не дала ему договорить, в порыве благодарности подавшись вперед и крепко обняв. Теперь я плакала уже от облегчения. Я меньше всего ожидала помощи от Сатира, но только он действительно был готов помочь.
– Даже мой отец меня бросил, – с горечью всхлипнула я, продолжая прижиматься к нему. – А ты пришел за мной.
Сатир не ожидал моего порыва и рефлекторно обнял свободной рукой.
– Все будет хорошо, – пробормотал он, успокаивающе поглаживая мою спину. – Слышишь, маленькая панда?
С нервной усмешкой я принялась стирать растекшуюся косметику.
Жар ладони Сатира чувствовался через корсет. И это… мне нравилось. Я не понимаю, как такое возможно: одновременно ненавидеть человека и желать тактильной близости? Меня раздражал его внешний вид, привычки, манера говорить, но его прикосновения заводили. Сегодня, когда он впервые дотронулся до меня без агрессии, я это наконец поняла. И осознав, перестала всхлипывать ему в грудь. Неужели Сатир мне нравится? Глупости. Я же люблю Спайка! Решив, что я успокоилась, Сатир попытался отстраниться и встать, но я его удержала.
– Подожди.
Он вопросительно приподнял бровь. Я вглядывалась в его лицо, высматривая в нем привычное ехидное выражение. Сейчас я его увижу, и успокоюсь. Дыхание не собьется, не будет ни мурашек на коже, ни бабочек в животе. Сатир снова станет меня раздражать.
– Тейлор, что случилось?
Твою ж мать! Мое имя, сорвавшееся с его губ, сбило весь серьезный настрой. Почему я не могу отодвинуться или убрать ладони с его плеч? Или я просто этого не хочу? Я вздохнула. Сейчас я дотронусь до его лица, и наваждение закончится. Химии не будет, и все встанет на свои места. Я робко коснулась шрама на его щеке. Ощутив капли пота подушечками пальцев, я отдернула руку, понимая, что все еще не чувствую неприязни. Это плохо. Надеюсь, это просто сила момента или искаженное проявление благодарности за спасение.
Сатир не сводил с меня заинтересованного взгляда. Ему любопытно? Или он чувствует то же самое? Я знала лишь один способ это выяснить. К чему тянуть? Я это сделаю. Прямо сейчас. Обняв Сатира ладонями за шею, я его поцеловала.