– Лесли…
Меня трясло.
– Я… сейчас… – сбивчиво прошептала я, чувствуя, как подгибаются дрожавшие от возбуждения ноги.
Подхватив меня за талию, Сатир не дал мне упасть. И кончил, прижимая меня к стене.
– Теперь ты мне веришь, или снова повторим? – насмешливо поинтересовалась я, когда дыхание выровнялось.
Сатир отстранился. В мусорную корзину полетел третий презерватив.
– Мое доверие сложно заслужить.
Это звучало многообещающе.
– Не люблю недосказанности, – я обняла его за шею.
– Тогда придется продолжить.
Обсуждение проблемы недоверия затянулось до самого утра. Когда я засыпала на груди Сатира, лучи солнца уже осветили каюту, выхватывая из полумрака пакеты с одеждой, которые я так и не дала ему выбросить. Сон поглотил меня сразу; а когда я снова открыла глаза, жара едва начала спадать – медленно приближался вечер. Дверь каюты была открыта нараспашку. Сомнительное спасение от духоты, подумала я, вытирая взмокшие от пота шею и грудь. Сатира нигде не было, но, увидев свое взъерошенное отражение в зеркале, я лишь обрадовалась отсутствию свидетелей.
Душ слегка взбодрил, отгоняя остатки сна. Пошарив в пакетах и натянув новое белье и футболку, я вышла в коридор. Кают-компания пустовала. Достав из холодильника пакет с соком, я поднялась на палубу.
– Ты где-то потеряла юбку? – увидев меня, сидевший в тени мачты Сатир оторвался от распечатки.
И, отложив листы в сторону, прижал их чашкой, чтобы не улетели. Со своего места я не могла разобрать текст, но одно из изображений напоминало фотографию со спутника. Сделав глоток из пакета, я облизала губы. Сатир не сводил с меня взгляда, ожидая ответа.
– У нее сегодня выходной, – усмехнулась я, вспоминая сцену из фильма про Бриджет Джонс.
– Прикрой ноги.
Чертов собственник! У него нет права требовать!
– Вчера ночью тебя все устраивало, – ехидно напомнила я.
– Тейлор, я не буду повторять дважды.
Мрачная решимость в его голосе вынудила подчиниться. Ненавижу, когда меня заставляют, но злить Сатира себе дороже. Ворча о мужском шовинизме, я спустилась в каюту и выбрала самые длинные капри. Пока я переодевалась, бумаги исчезли.
– Так достаточно целомудренно? – с иронией поинтересовалась я, демонстративно покружившись перед Сатиром.
– Сойдет, – кивнул он, бросив на меня оценивающий взгляд, и добавил: – Если, конечно, абстрагироваться от факта, что данное понятие к тебе неприменимо.
Мне следовало бы обидеться, но ссориться после вчерашней ночи не хотелось.
– Накормишь завтраком? – миролюбиво улыбнулась я.
– Кофе в постель – не мой стиль, – предупредил Сатир.
– Сойдет и в чашке.