Он протянул мне свою:
– Остался только чай.
Я сделала глоток, все еще не понимая, как вести себя после вчерашнего. Сатир не поощрял мой игривый настрой и делал вид, что ничего не произошло. Но я чувствовала перемены. Он смотрел на меня пристальнее, чем обычно, и делал это без набившего оскомину пренебрежения. Его шутки были все также язвительны, но в них не было злобы. А когда я предложила пополнить запасы еды, Сатир без долгих уговоров согласился взять меня в город.
Наполняя тележку свежими фруктами и замороженными полуфабрикатами, я с улыбкой вспоминала свои вчерашние страхи, теперь отступившие на задний план. Приближающаяся ночь волновала меня сильнее. И ведь подумать только: всего этого могло бы не быть, не освободи меня Сатир из бара Сола. Я поежилась и взяла с полки упаковку шоколада – еще один способ отогнать тревожные мысли. Незачем себя накручивать – Сатир нашел меня, и это главное. Я продолжала уговаривать себя, но беспокойство не отступало. Размытое сомнение, маячившее в глубине подсознания, выплеснулось наружу, сформировавшись в четкий вопрос: как Сатир понял, что меня нужно искать именно в борделе?
– Как ты нашел меня? – испуганно пробормотала, пятясь от кассы. – Даже я сама не знала, куда мы едем… Но ты проверял именно бордели…
Страшные догадки одна за другой появлялись в голове, вызывая дрожь. Сатир грозился меня продать. А что, если он это сделал? И когда я оторвалась от него в трущобах – специально позвонил Солу? А потом просто передумал и забрал обратно? Я же видела, насколько Сатир опасен! Так почему я ему поверила?
– У тебя паранойя, – Сатир сжал мой локоть и подтолкнул в сторону тележки. – Я же видел машину. Священник пообщался с полицией, пробил номера и установил владельца.
Я перестала трястись. Сатир прав: нервы стали шалить.
– У Сола Джуно несколько борделей, – продолжал он, выкладывая продукты на ленту. – И я проверил все.
– И ты знаешь их адреса? – встрепенулась я, энергично помогая ему освободить тележку. – Он принуждает женщин… Мы могли бы…
– Нет, – резко перебил меня Сатир. – Эта тема закрыта.
Я не понимала причин его равнодушия. Возможно, Сатир не хочет вмешиваться и решать проблему лично, но я и не прошу строить из себя героя. Один звонок в полицию избавит его от мук совести. Проблема в том, что, судя по всему, ее у Сатира нет. Я предприняла последнюю попытку, пытаясь надавить на жалость.
– Я жила в этом аду! Всего один день, но и этого хватило! И теперь не могу не думать…