Марго поднялась и налила себе в бокал искрящийся медью коньяк. Сделала глоток, глядя на пурпур заходящего солнца.
«Вот и всё, как ты и обещал. Или вернешь, или отомстишь. Что ж, спасибо. Вы стоили друг друга. Жаль, что так вышло. Надеюсь, ты всё же найдешь её».
Коньяк огненной рекой разлился по горлу. В глазах рябило от закатного марева. Женщина глубоко ушла в собственные мысли, поэтому следующий сигнал смарт-браслета заставил её вздрогнуть.
«Я нашел надпись, — писал сын, — она жива!»
Глагола ей юноша: «Вижу тя, девице, мудру сущу. Повеждь ми имя свое». Она же рече: «Имя ми есть Феврония».
«Повесть о Петре и Февронии Муромских»
Добротная изба-пятистенок была единственным домом в поселении, не углубленным в землю. Остальные или напоминали классические землянки, где над горизонтом возвышалась только покрытая дёрном и заросшая душистой травой крыша, или были похожи на домики карликов, а не на жильё, пригодное для людей.
«Наверное, здесь обитает староста, — предположила Ефросинья, — или у них до сих пор матриархат, при котором все важные бытовые вопросы от сбора урожая до выплаты дани решает большуха?» Женщина сделала карандашом пометку в тонком блокноте и направилась к намеченному жилищу. Пользоваться смарт-листом или какой иной техникой внутри сферы было категорически запрещено. Даже простой карандаш был самый что ни на есть обыкновенный: деревянный, с серым грифелем внутри, резинка на обратном конце, и та отсутствовала.
Все гаджеты, вплоть до вшитого под кожу индивидуализирующего чипа, изымались перед отправкой. Аудио и видеозапись происходящего осуществляло само защитное поле сферы.
Как этот процесс работает, Фросе было глубоко безразлично. Она знала, что когда вернётся из экспедиции и сдаст браслет управления, больше похожий на бронзовое зарукавье[1], чем на сложное техническое устройство, то меньше, чем через пятнадцать минут, получит все видеофайлы, отснятые за эти два часа. Значит, в первую очередь, фиксация материала, а уже дома его комплексное изучение и анализ.
Спрятав блокнот в карман чёрного комбинезона, женщина направилась к дому.
Подойдя к плетёному забору, остановилась, внимательно разглядывая его. Кое-где воткнутые в землю ивовые ветки проросли, превращая дело рук человека в природную зелёную ограду. На заборе, помимо разных кувшинов и горшков, висели вещи: льняная рубаха и жёлтые шерстяные портки. Ефросинья инстинктивно протянула руку потрогать ткань, но та закономерно прошла сквозь пальцы. Жалко, тактильных ощущений сильно не хватало.
Из дома вышла босоногая девушка-подросток в серой льняной рубашке и понёве, на пояске которой висел бытовой нож в ножнах. Сзади в косу были вобраны три семилопастных[2] височных кольца. В руках она держала плетённый из ивовой коры туесок.