— Ты хоть ширинку-то застегни! — Ева выразительно посмотрела ему между ног, и Марк проследив за ее взглядом, отвернувшись, принялся приводить в порядок свои брюки и рубашку.
— Клянусь, я ни за что не изменил бы тебе ни с ней, ни с одной другой женщиной.
— Ты ничего не перепутал, Вяземский? Я тебе не жена, вообще никто. Ты не можешь мне изменить. А вот Анна, такого точно не заслуживает.
Марк хотел бы верить, что она просто приревновала его и поэтому читает нотации, однако это было не так.
— Мы с Анной решили сделать паузу.
Лучше бы он этого не говорил, потому что Ева разозлилась еще больше.
Марк почти не давал себе труда скрыть, что считает ее претензии глупыми, и именно это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Безумный гнев охватил Еву, испепеляя разум и способность мыслить, не оставляя ничего кроме желания оскорбить Марка, задеть его самооценку, унизить. Она резко повернула голову и отчитала его, как малолетнего пацана:
— Анна любит тебя. Она сама мне об этом сказала, и уехала для того, чтобы ты смог разобраться в себе. А что в итоге случилось? Ты и несколько дней не смог удержать свой член в штанах!
— Говорю же тебе: я не виноват!
— Кому ты врешь, Вяземский? Да ты же перетрахал всех баб в этом городе.
— Ева, ты слегка переоценила мои возможности, — пошутил Марк.
— Я сразу заметила, как ты смотрел на Кристину. У тебя с ней тоже было. Ты, наверно, подумал: почему бы не повторить, пока ее муж валяется паяный у нас на газоне?
Ева сжала кулаки.
— Какой же ты омерзительный, Вяземский. Для тебя нет — ничего святого. Ты в своей жизни признаешь две вещи: деньги и свой авторитет. Ты не стеснен никакими представлениями о чести. Для тебя нет не одного морального ориентира, который ты не смог бы переступить, и живешь по правилу: наплевать на все лишь бы себя ублажить — это формула твоей жизни. Твой характер неисправим!
— Я изменился и хочу доказать тебе это, но ты упрямо отказываешься мне помочь, — обиженно проворчал Марк.
Ева в глубине души хотела верить ему, но гнев в тот самый момент, был единственной причинной, побудившей ее использовать праведное негодование, как предлог, чтобы защитить себя от чар этого сердцееда. Она замолчала и отошла в сторону, размышляя над тем, как навсегда избавить себя от общения с Марком, но потом согласилась сделать для него то, что не имело никакого смысла.
— Чего ты прицепился ко мне? — с оскорбительной ноткой в голосе отозвалась Ева. — Я не подхожу на роль жилетки для взрослых мальчиков. Могу попробовать выслушать тебя, но подозреваю, что слишком закомплексованные тараканы в моей голове, откажутся понимать твоих озабоченных товарищей.