А если попросить? Рухнуть в ноги, взмолиться – не прогоняй меня, не надо! Да ведь не поможет. Дядька за такое и вовсе уважать перестанет.
– Худо тебе? – сочувственно спросил Мариан, подходя ближе. – Ничего, сейчас все промоем – и спи себе спокойно, – и тут же проворчал недовольно: – Ить, додуматься надо – опосля контузии пить! А уж в драку!
Да лучше бы убили – хотел ответить Штефан, но прикусил язык и смолчал. Не лучше. И ведь готов был к такому исходу – что не нужен окажется, как тогда, у Николае. К другому не готов оказался – что всерьез не примут. Не посмотрят даже, что свое место в отряде Штефан заслужил честно, потом и кровью, в бою отстоял!
Не готов оказался, когда его, что того кутенка, погладили, за ушами потрепали и – ступай себе, под ногами не крутись! Может, если бы по-другому себя при встрече показал...
Только он, как увидел дядьку, так обрадовался! Само все вышло. Не думая. Как с детства привык. И когда в ответ обняли так, что мало ребра не затрещали, охотно поверил в чудо. Что теперь-то все будет как раньше. Слишком сладко было тешить себя детскими грезами.
Дотешился – хоть в петлю полезай.
Штефан мотнул головой, стоило Мариану потянуться к нему с тряпицей. Губы разжались с трудом.
– Не надо.
– Как это – не надо? – Мариан разве что руками не всплеснул. – Ить, чего выдумал! Слухай уж, коль попался!
Попался, да. Еще и на вранье попался. Немудрено. Столько всего передумал, а вот что дядьке врать придется – до последнего не сообразил! А что сказать-то было? Что с Николае из-за него и поссорились? Хорошо бы звучало, особенно при Симеоне!
Перед глазами явственно пронеслись последние полгода, от стычки с грабителями в распадке до боя с турецкой бандой. Нет, о том, как все сложилось, Штефан не жалел даже сейчас. Он бы эти полгода ни на что не променял. Только вот дальше-то как? К Николае он не вернется, даже дядька не заставит. Но и в отряд Симеона теперь дороги нет. Может, если рассказать правду, Тудор все же разрешит остаться? Разрешит, да! Из жалости! Как котенышу приблудному! Так уж и быть, мол, оставайся, раз податься некуда. Нет! Даже думать невыносимо. А иначе – куда?
– Не надо, – упрямо повторил Штефан, но денщик не обратил внимания, продолжая хлопотать.
– Молчи уж – не надо! – толкнул его на застеленную кровать. – А ну, сядь! Тебе Тудор что сказал?
Мариан ворчал риторически, стоило бы промолчать и подчиниться, но сил недостало.
– Чтоб я домой ехал, – Штефан потер горло – дышать становилось нечем. То ли в протопленном доме душно, то ли от этих слов снова перехватило.