Симеон смутился. Думал – Штефана похвалить, а вышло – сам похвастался. И ладно бы – был тот порядок, так ведь нет же! То козел полосатый, то взрыв посреди двора, то драки... До смерти захотелось вдруг высказать, как мечтал эти полгода, чтобы Штефана в детстве почаще пороли, но тут же вспомнились все рассказы Подсолнуха.
Как тут скажешь, ежели этакой первостатейной оторвой парня слуджер же и вырастил? Так и брякнуть – мало ты в детстве драл поганца?
Симеон присмотрелся – если ему сейчас глаза не врали, Тудор неприметно улыбался, как улыбается любой суровый батька, когда при нем командир хвалит сына. По спине запоздало прошиб озноб – ладно, все обошлось, а случись чего с Подсолнухом – это как бы слуджеру потом в глаза-то смотреть? Он к нему точно, как к родному...
– Он сказал, вы его выручили, – напомнил Тудор. – Что за история?
– А! – Симеон махнул рукой. – Известное дело – едет парнишка на дорогом коне, при добром оружии да при деньгах явно. И один, без охраны. По нашей-то глухомани! Ясно, нашлись скоты.
Тудор опустил взгляд на сложенные руки.
– Продолжай.
– Ну, он двоих сам положил, – быстро сказал Симеон. – А мы в аккурат из Клошани возвращались, слышим – палят за поворотом. Ну, туда быстрее... – и поспешил успокоить: – Да его не сильно потрепать успели, так, по сусалам постучали немножко. Ладно, мы его с собой до заставы забрали, чтобы еще чего не вышло. Да и расспросить надо было – куда, откуда.
– Так. И что же он вам рассказал? – Тудор нахмурился.
Симеон засомневался было, стоит ли говорить – эвон, слуджер и так за поганца переживает, но припомнил убитую мордаху Штефана. Тот таким даже в первые дни на заставе не бывал! Ладно, пусть наврал им Подсолнух про дядьку, как сивый мерин, но ведь жалко же поганца – у корчмы-то вон солнышком светился.
– Ну, сперва то же, что и тебе, – обстоятельно начал припоминать Симеон. – Что, дескать, едет в свою австрийскую Академию, что здесь ему идти некуда…
Тудор фыркнул, перебивая:
– Некуда! Гика, Кантакузены, да плюнь в боярина – попадешь в родню! Бедный ягненочек – сверху и снизу, круглая сирота! – он подался вперед и спросил с нескрываемой насмешкой: – А ты, добрая душа, ему и поверил? И даже фамилию не спросил?
Симеон обиделся.
– Что до фамилии – сам знаешь, какой он упертый! Раз уж молчать решил, так хоть расшибись – ничего не вытряхнешь! Но ведь видно было, что у мальчишки беда стряслась, он же домашний, как котенок!
– И вы ничего умнее не придумали, чем из боярина гайдука лепить? Нет бы – до дому отослать, раз домашний!
– Так мы бы отослали, только куда? – и прибавил мстительно: – Разве дядьку хотели поискать, на которого Штефан едва ли не молится. Из всей родни только про него и поминал, зато уж через слово. Мы и думали, ты подсобишь... Кто ж знал!