– Чего еще не так?
– Да щенок этот боярский, – неохотно объяснил товарищ. – Чего ты его в Клошани не отправил?
Симеон удивился.
– Ребята тебе чего, нанятые, туда-сюда мотаться? Да и парень не доехал бы.
– А ну как родня искать зачнет? – гнул свое Йоргу.
– А чего его искать? – не понял Симеон. – Вот он, на заставе, приходите любоваться. Живой и почти невредимый.
Йоргу только вздохнул. Симеон вытер затылок, перебросил через плечо полотенце и поспешил наверх, откуда уже тянуло вкусным суповым духом.
Ребята сидели вкруг котла, облизывали усы в ожидании командиров. Симеон торопливо перекрестился на образа и махнул кашевару: разливай. Смотри ты, расстарались – баранчика зарезали к возвращению отряда! Покосился на Йоргу – чорба-то[34] уварилась, а ведь говорил, что нынче не ждал их! И за хлебом и простоквашей не иначе как посылал на хутор, до того свежие. Ну, селедка мрачная!
Мороя сцапал две миски враз, выбрался из-за стола. Симеон вспомнил про мальчишку и покосился в угол поверх ложки. Спасенный скорчился в уголке, уже умытый и укутанный чьей-то свиткой. Мороя сунул ему миску, вытащил из-за голенища собственную ложку и даже поплевал на нее сперва, чтобы протереть подолом рубахи.
– Наворачивай, боер, – дружелюбно предложил он. – Брюхо-то, поди, к спине прилипло, а?
– Штефан, – тихо поправил мальчишка, вздрогнув. – Спасибо.
Он взялся за ложку, и Симеон вновь забыл про него, больше занятый содержимым собственной миски. Кто знает, когда тот боер пожрал последний раз, а они вот точно как в Клошанях позавтракали, так и ползли весь день.
Фляжка ракии переходила из рук в руки, котел опустел, показалась баранина на косточках. Симеон вынул нож, начал резать мясо. Не забыть бы, что на одну порцию надобно больше, раз на заставе гости.
Успев чуточку насытиться горячим, мужики начали с любопытством коситься в уголок, где сидел парнишка. Йоргу и вовсе наблюдал внимательно, забыв про стынущую баранину...
– Эй! – Симеон хлопнул его по колену. – Гляделки проглядишь! Чего уставился?
– Да вот прикидываю, чего пацан позеленел так при виде баранины, – ответил Йоргу, потягивая себя за усы.
– Родичей признал, – зло сострил Макарко и тотчас получил от Гицэ ложкой в лоб.
– Ты б помолчал, зелень! Эй, Мороя, тащи его сюда! – Гицэ поболтал в руках фляжку. – Выпьем с ним на поминовение души тех ухорезов, которых он нынче на тот свет спровадил! А баранчика, тварь божью, мы жрать не станем, мы им будем закусывать.
– Точно, – фыркнул Мороя. – Помнишь, значит, как опосля первого турка неделю травкой питался, аки святой отшельник?