Симеон же тихонько гадал, отчего бы слуджер присоветовал ему научить своих читать карты. В войну – ладно, оно понятно. Сам сидел и слушал, разинув рот, что можно, оказывается, увидеть на изрисованном листе бумаги леса и болота, горы и скалы. Да не просто увидеть, а прикинуть, где припрятать конницу, а где не стоит даже пытаться протащить пушки... И с годами ослабла не память – нет! Любую ландкарту он по сию пору окидывал одним взглядом, чтобы увидеть все нужное точно наяву. Подзабылись те простые и ясные слова, которыми им тогда вбивали в головы мудреные значки, придуманные учеными картографами. Уложить в крестьянский разум, что можно воевать не там, где живешь и знаешь каждую тропочку, Симеон еще мог. Доходчиво объяснить каждую мелочь – теперь уже вряд ли. А Штефан объясняет хорошо! Не заумно нисколько. Разбавляет какими-то прибаутками, складывает пальцы в топографические значки... И на кой же все-таки черт потребовалась слуджеру Владимиреску от своих пандуров хитрая офицерская премудрость сейчас, посреди мирного времени?
Ладно. Симеон вздохнул и покосился на толстенную книгу записей. Вон грамоте сам же выучился, пока был мальцом бессмысленным, а как дальше пригодилось! Правда, толковых ландкарт Романии немного. Даже скорее – совсем нет, особливо на пандурской заставе. Но старых турецких – хоть все гляделки прогляди! А не уважить добрый совет от слуджера – это мозгов не иметь надо, он просто так ничего не присоветует.
Жаль только, что не все сейчас слушают. Ладно, Мороя – тот, наверное, тоже с войны многое помнит. Ладно, Макарко – его бы сперва грамоте обучить, так что пусть себе у рогатки постоит. Йоргу и вовсе уроки без надобности – бывший моряк, как-никак. А вот куда запропастился тот же паршивец Гицэ, стоило Макарке его сменить у рогатки – загадка. В войну-то он не дорос до таких уроков, только-только грамоте учился. А потом тоже не выдавалось случаев особо...
Гицэ вернулся по ночи, когда все уже спали. Симеон ночевал в конторе, составлявшей заодно командирское жилье, и проснулся от скрипа шагов на галерее. Намаявшийся за день у рогатки Йоргу храпел на спине на соседней койке, длинные усы его шевелились, как у таракана. Черная тень загородила на миг окошко в двери, и Симеон на всякий случай подхватил заряженный пистолет. Но высунувшись наружу, увидел только Гицэ, несмотря на жару, кутавшегося в плащ.
– Где тебя черти носили? – спросил Симеон, опуская пистолет. – Опять по девкам шатался?
– Прости, капитан, – с неожиданным раскаянием опустил голову Гицэ, и Симеон насторожился. И чего это он такой покладистый? Набедокурил чего?