Три жизни одного человека
Анна Бессмертная
Жизнь первая
Вопрос «Отчего люди пишут книги?» так же правомерен, как и вопрос «Отчего люди не летают?». Пишут, наверное, потому, что каждый пишущий считает своё «Эго» исключительным, свою боль самой сильной в мире, счастье – самым ярким, жизненные перипетии самыми удивительными и неповторимыми, а своё морализаторство – самым нужным человечеству. Остаётся только сесть и написать, а это уже вопрос времени и задницы.
Времени у меня полно. Касаемо же задницы, так, не будучи проктологом или голубым, в этом вопросе я считаю себя Великим Профессионалом и Знатоком, ибо начинал своё вхождение в большие деньги с того, что мастырил табуретки и в базарный день бойко торговал ими на Одницовском рынке. Не гламурно, да? Дамы, не поджимайте губки! Ленусик, красота неземная, твой папик в свое время немало положил народу в праведной войне за общественные сортиры, на них и поднялся, а ваш муж, мадам, бывший кладбищенских дел мастер. И это именно такие, как они, придумали поговорку «деньги не пахнут». И ваши детишки учатся в Лондоне именно на сортирно-кладбищенские деньги. Так что я ухожу на третий этаж, в свой кабинет, плотно закрываю за собой дубовые двери и сажусь за огромный письменный ретро-стол, на когда-то своими руками созданную табуретку, имеющую собственное имя – Сик Транзит.
С чего начать? Нужна козырная первая фраза, проклятая первая фраза! Напишу её – и дальше польётся... Можно начать так:
Если кто-то не знает, что такое иметь каплю цыганской крови, объясняю: по весне и по осени одолевает необоримая страсть к переменам - дорогам дальним и близким, новым людям, новым местам. Хочется все бросить, вытянуть, вытащить, вырвать корни из земли и податься в бега свободным и не заморачивающимся ни на что.
Но независимо от осени и весны, в непогоду меня всегда тянет из дому. Я придумываю предлог – сигареты на исходе, а впереди долгая бессонная ночь – накидываю куртку, сую ноги в резиновые сапоги, оставшиеся от тех времён, когда у меня ещё была собака, выхожу в темень (до поворота на центральную улицу фонари хронически не горят) и размеренно шагаю по направлению к поселковой круглосуточной палатке. Плотный ветер с силой врывается в лёгкие. Антрацитово-чёрный асфальт с бликами луж создаёт полную иллюзию разверзшейся бездны, и мне кажется, что я сейчас снова должен прыгать с парашютом, как когда-то в армии, и я, не дожидаясь пинка под зад, делаю шаг в эту бездну и лечу, рождаясь заново в неизвестный мне мир. Мне хочется петь, но мешает густая вязкая слюна, от которой настолько трудно избавиться, что мы стараемся тайно пронести с собой маленькую тряпочку, чтобы обтереть ею рот изнутри и избавиться от слюны.
