Серега только сел за столик, а мне было уже понятно, что речь пойдет о Наташке. А что такого могло случиться с Наташкой? – Только залет. А как исправить это? – Найти козлика отпущения и сбыть Наташку с рук на руки, неважно, с приплодом или без. А кого выбрали в качестве козлика? – Меня. Я был достаточно молод и глуп, и позволил злости помутить разум и втянуться в игру.
Мы пропустили по первой, закусили. Он начал издалека, мой друг:
- Макс, скажи честно: ты на меня за что-то в обидках?
- С чего ты взял, дружище?
- Ты перестал у нас бывать.
- Может, плохо приглашаешь?
- Ты что мне – чужой, чтобы тебя приглашать? Ты как-то все избегаешь нас. Может, тебя мои женщины чем-то обидели?
- Серег, да как они меня могут обидеть? По-моему, ты несешь хрень.
- Точно?
- Точно, точно, не сомневайся.
- Просто, понимаешь, я тут подумал, может быть, ты из-за Наташи перестал к нам ходить...
- Почему? Как это – из-за Наташи?
- Ну, так ни для кого не секрет, что она влюблена в тебя...
Я вспомнил, как она целовалась с Игорьком, и сделал круглые глаза:
- ДА ТЫ ЧТО?! Я не знал!
- Только это строго между нами, сам понимаешь. Девичьи тайны и все такое...
По его правилам игры я должен был что-то сказать на это, желательно что-нибудь типа «Как классно! Мне тоже давно нравится Наташка!», но у меня были свои правила, и я промолчал. Серега заерзал и налил еще по одной. Мы выпили, закусили, а неловкая пауза ширилась и набирала мощь. Но помогать Сереге я не собирался. Наконец он все-таки произнес логическое продолжение:
- А что, вы были бы отличной парой, а уж лучше тебя я Наташе никого бы не мог пожелать. Как ты вообще к ней относишься?
- Серег, да никак. То есть хорошо, конечно. Но я всегда относился к ней, как к ребенку, и никогда не думал о ней с этой точки зрения. Для меня это – полная неожиданность.
- То-то и оно, что она уже не ребенок, - Серега явно испытывал облегчение оттого, что самое трудное уже им было сказано. – Я ведь ей и вместо отца, и вместо матери, со всеми вытекающими... Я бы вас поженил и успокоился. Она деваха красивая...
Он долго еще распространялся насчет достоинств сестры, я отшучивался, и видел, как в его глазах загорается злой нехороший огонек.
Разошлись мы только около полуночи, и он так и не понял, принял ли я к сведению его намеки или нет.
В ближайшую пятницу Серега вызвонил нас с Игорьком расписывать пульку. Дверь мне открыла Наташа при полном параде: обтянутая джинсами и свитерком, в сумерках коридора она сначала показалась мне подростком, пацанкой, но, поймав Евин взгляд, оценивающий, примеряющий, обжигающий, я понял, что бесхитростная, дурацкая юность из этого дома ушла. Она явно готовилась к моему приходу.