Он задавал острые вопросы и не ждал ответов. Он жалил словом и жег глаголом. Да, на кафедре марксизма-ленинизма лохов не держат. Там работают мастера агитации и пропаганды. Чувствовалось, что парторг смело применяет живые примеры из ценных указаний Центра. Там, наверху, рок-музыку делили на три куска: грудку, спинку и гузку. То есть музыку разрешенную прямо, разрешенную сквозь зубы, и запрещенную. С некоторыми особенностями, конечно. Так, к группе «Битлз» относились благосклонно. По радио крутили. В «сельский полдень» объявляли: «Квартет Беатлез исполняет песню Йестердей, запевает Пол Маккартни». Печатали пластинки «жуков», одобряли каверы. Их только ленивый не исполнял, а Валерий Ободзинский прогремел на всю страну с песней «Girl» на русском языке.
С другой стороны, группа «Блэк Саббат» оказалась в числе запрещенных. В этой связи товарищ Косач упомянул тлетворное влияние Запада, идейно вредные произведения и религиозных мракобесов. Нет, я понимаю: элементы сатанизма в рок-культуре есть. Демонические облики и все такое. Но как «Черный шабаш» может мешать большевикам, которые не верят ни в бога, ни в дьявола? В микроскоп не видят, какая им разница? Нелогично.
Наконец, парторг перешел к конкретике.
— На новогоднем вечере вы исполнили несколько странных песен. Как понимать слова «я убью тебя, лодочник»?
Антон пожал плечами:
— Грустный блюз о трудностях жизни. Отлично подходит для танцев, медляк.
— Не знаю, Бережной, не знаю. О чем ты говоришь? Герой этой песни, явно неадекватный, угрожает гранатой некому лодочнику. Какая, к чертям, грусть? Это агрессия. К чему вы призываете нашу молодежь?
— Кажется, мы это уже проходили, — пожаловался мне Антон.
Мне оставалось лишь согласиться:
— Да, дежавю преследует нас. Кошмарные воспоминания вернулись.
Между тем парторг заострил новый вопрос:
— А что утверждает со сцены комсомолка Ксения Люлька? «Одиночество сволочь». Нет, одиночество, конечно, сволочь. И где-то даже сука. Но зачем так откровенно? Могла бы сказать что-нибудь о коллективизме.
— В смысле, о колхозе? — предположил Антон, обращаясь ко мне.
— А почему нет? — мысленно я пожал плечами. — Хотя так можно договориться до группового секса.
Антон прыснул, прикрывшись рукой, но товарищ Косач не слышал нашего диалога.
— Идем дальше. «Остановите Вите, Вите надо выйти». Это намек на что, Бережной? Нет, так не пойдет. Музыка должна звать вперед, к новым свершениям! — он остро взглянул на Антона и пошел дальше: — Теперь о песнях на иностранном языке. Мне тут перевели, что пела Анна Швец со сцены. Вот: «Не знаю никого, кроме тебя, кто может взволновать меня. Я всего лишь хочу танцевать с тобой».