– Сок или минералку? Ой, ты же не пьешь. Может, хочешь свой чай? Правда он уже остыл, – произносит Арс слишком быстро, не давая и секунды на ответ.
Нервничает, что ли? Ну, это не так уж и странно… Даже его железная воля пошатнулась от такого удара, но он молодец. Держится. Я и не ожидала, что после всего он останется… Представляю, сколько силы воли ему требуется, чтобы не стартануть отсюда прямо сейчас.
– Сень, не нужно… Ты можешь уйти, если хочешь. Я все пойму, – говорю абсолютно искренне, не встречаясь с ним взглядом.
Не могу. Просто не могу посмотреть ему в глаза, потому что боюсь увидеть в них подтверждение того, что я именно та, кем себя чувствую. Кем меня будут считать все, если узнают правду.
– Уйти? Сейчас? Да ты издеваешься?! – Арсений вновь садится рядом со мной на диван, но уже на расстоянии.
С одной стороны, это облегчение, а с другой… Даже как-то немного обидно, но я понимаю, почему он теперь держит дистанцию. Все слишком запутано и сложно.
– Значит, так. Я скажу это один гребанный раз, а в следующий – напишу тебе на лбу перманентным маркером. Я. Не. Собираюсь. Никуда. Уходить. Сколько бы ты не брыкалась и не отталкивала меня. Ясно?
Боже… Какой же он упрямый. Вот честно. Всего секунду назад был растерян, а теперь снова уверен в себе и невозмутим.
– Ясно?! – повторяет с небывалой строгостью в голосе.
Спина выпрямляется сама собой. Ого. У меня такая реакция только на Семеныча, когда он ругается, ну и на папу. Последний, правда, уже давно не повышал на меня голос, но в детстве я выхватывала по самое не балуйся.
– Ясно, – отвечаю, все еще гуляя взглядом по комнате. Что угодно, лишь бы не попасть в плен бесстыжих карих глаз.
Милкина книга на столе, пыль на телике, который мы включали в последний раз недели две назад. На полу растянулся коричневый старый ковролин, почти посередине пятно от утюга. Мой косяк. Признаю. В зоне кухни горит верхний свет, обычная лампочка на проводке, но так было не всегда. Плафон мы с Милой бахнули пробкой от шампанского, когда праздновали новоселье.
Во второй части комнаты, где сидим мы с Арсением, значительно темнее, и этот полумрак как-то странно на меня влияет. Мужские горячие руки находят мои, и сердце снова радостно вздрагивает.
– Ника… – произносит ласково, словно пером по коже.
Он меня с ума сведет. Нельзя поддаваться, но вдруг мы сможем все решить и… «Исключено!» – вопит внутренний Гуру.
– Что сказал Марк? – спрашиваю, стараясь вернуться к серьезному разговору. Нам еще многое нужно обсудить. – Я ему не говорила о том, что…
– Твоя мама позвонила ему и устроила конкретный разнос, – отвечает Арс. – Ты не сказала ей о том, что ребенок может быть не его?