– Давай, – говорю я.
Элиза улыбается, и я не могу удержаться от того, чтоб не поцеловать ее в последний раз.
– Идем. У меня есть еще сюрпризы для тебя.
Она щурит на меня свои красивые серые глаза и кивает.
– Жду не дождусь.
* * *
– Ты хранил их все эти годы? – спрашивает Элиза, крутя в руках варежки ручной вязки. – Почему? Я не понимаю.
После того как мы приехали домой с ледовой арены, я провел ее в свою спальню и посадил на край кровати. Затем порылся в гардеробной, пока не нашел коробку, помеченную как «Дом». Я хотел показать ей кое-что, что хранил все эти годы. Варежки, которые она связала для меня, были разные и все время спадали, но я все равно любил их. Одна варежка была серо-голубой, другая – серо-фиолетовой. У нее кончилась голубая пряжа, она говорила, что тогда фиолетовый был ее любимым цветом. Элизе было тринадцать. Мне только исполнилось семнадцать, когда она подарила их мне на Рождество. Это был сложный год. Я уехал от матери к отцу, надеясь, что там мне будет лучше, только надежды мои не оправдались. Мой отец завел новую семью с женщиной, которую едва знал, а я напоминал ему о прошлом.
– Ты связала их для меня. Конечно, я сохранил их.
Она улыбается мне и примеряет их, шевеля пальцами.
– Я рада, что бросила вязание. Они ужасны.
Хотя вязка действительно не была такой плотной, чтобы защитить от холода, они не были ужасными. Элиза провела много часов, работая над ними. Бережно создавая их собственными руками. Это много значило для меня.
– Я люблю тебя, – говорю я, стягивая с нее обе варежки и откладывая их в сторону.
Элиза падает назад на подушки и притягивает меня сверху. Мне нравится, как она уверена в себе, как несложно ей проявлять инициативу в сексе.
Она раздвигает ноги, и я устраиваюсь между ними, слегка потирая свое жесткое тело о ее, мягкое.
– Прошу, не обижай меня, – шепчет она, ее дыхание трепещет у моих губ.
Я беру ее лицо в свои ладони, и сердце у меня сжимается, когда я встречаю ее обеспокоенный серый взгляд.
– Я ужасно сожалею, что обижал тебя раньше. Клянусь, я лишь пытался защитить тебя.
– От чего? – бормочет она.
– От себя.
Элиза подносит кончики пальцев к моим губам и прикасается к ним, прежде чем потянуться за легким поцелуем.
– Тебе не нужно этого делать. Я большая девочка. Я знаю, чего хочу.
Я чуть сдвигаюсь, чтобы дать место своему эрегированному члену, зажатому между нами.
– Да? И чего же ты хочешь?
Не говоря больше ни слова, она протягивает руку между нами, гладя меня через штаны, дразня, крепко сжимая в кулаке.
– Это. Тебя. Все.
Я вздыхаю и вновь нахожу ее губы, захватывая их в долгом поцелуе, прежде чем, наконец, отстраниться.