Но я переживу. Мне вообще-то некогда.
— У вас все замечательно, Ярослав Олегович, — бодро сообщает мне врач, — вашей партнерше нечего опасаться.
Ну, кто бы сомневался, я ж с этой всегда предохранялся. Но справочку этой козе я предоставлю из принципа. Чтобы сегодня она точно заморочилась чем-то более уважительным для отказа.
Нет, ну какой же лох. Как вспомню, как был уверен, что уж Кристина-то крепко прижата мной к ногтю и точно не будет ходить налево — так и хочется пробить лоб ладонью.
И налево, и направо сходила — везде посмотрела, и даже третий вариант нашла.
Фотку “справочки” я сбрасываю Вике в мессенджер и перезваниваю ей. Мог бы написать, но хочется услышать именно её голос.
— Ну что, я везу тебе оригинал, родная?
— Ветров, ты её сам нарисовал или помогал кто? — подозрительность Викки не знает границ. — Меня интересует честная информация, а не вольное творчество на медицинскую тему.
— Ви, ну что ж ты какая неверующая, — укоризненно возражаю я, — два часа торчал в клинике, сдавал анализы. Для твоего спокойствия.
— Ой ли? Сам-то за себя не тревожился?
Практически вижу, как она ехидно поднимает один уголок губы в своей излюбленной полуулыбке. И накручивает на палец какую-нибудь самую дерзкую, выбившуюся на плечо прядь.
Черт побери, и вот эта женщина меня сегодня ревновала. Так явно, неприкрыто, неожиданно…
В ту секунду, когда я готов был сожрать себя от досады. Черт бы с ней с помолвкой со стервой, но помолвка с… женщиной низкой социальной ответственности — это категорически не лестная строчка в моей личной биографии. Даже настолько краткосрочная.
Я сравнивал это с Викой, и был уверен, что последняя по всем фронтам проигрывает! Еще и велся на её фальшивые: “Ей было мало тебя одного? У неё что, не очень в порядке с головой?”.
И как же хорошо, что единственной моей промашкой был оставленный на видном месте мой личный иск. Сливай эта дрянь еще и мои рабочие документы — Рафарм мог потерпеть куда больше неприятностей.
— Маме лучше? — спрашиваю, в принудительном порядке вышвыривая Кристину из головы. Знаю, что лучше, сам уже отзванивался в клинику, куда мы отвозили Ольгу Андреевну. Просто хочу услышать это от Ви. Только по её ответу и будет понятно, насколько она переживает.
— Да, но она еще в реанимации, — Викки начинает звучать невесело, — мне кажется, что она там уже целую вечность, а еще и суток не прошло.
— Все будет хорошо, помнишь?
— Помню, — Вика тихонько вздыхает, и снова перед глазами рисуется, как она зябко ежится. В такие минуты особенно остро хочется её обнимать, отогревать и не выпускать ни на секунду.