Он не отвечает. Лишь продолжает надо мной нависать, обжигая мое лицо своим горячим дыханием. И смотрит. Смотрит! Еще чуть-чуть — и мое нутро осядет как оплавившийся воск…
— Когда мы все уладим, — тихонько, на самом пределе слышимости сообщает мне Ветров, — я не выпущу тебя из постели месяц. Буду носить тебе туда еду, кормить тебя только со своих рук и наверстывать упущенное за эти восемь лет. Может, после этого мне полегчает, как думаешь?
Боже, как же я его ненавижу. Вот за этот вот лицемерный тон, такой убедительный, такой искренний. Такое искусство лгать достойно восхищения, а мне только хочется его убить. Чтобы больше не врал мне прямо в глаза.
И все-таки он спятил. Окончательно и бесповоротно. Настолько убеждён, что я ему уступлю и вдруг забуду, что он для меня сделал.
— Что ж ты не брал, когда предлагала, — в этом вопросе получается больше обиды, чем я ожидала. Меня это задело? Чудовищно!
— Это не то, что мне нужно, я же говорил вчера, — дыхание Ветрова в моих волосах становится только жарче, — мне нужно все. Вся ты. На меньшее я не согласен.
— Зачем тебе то, что ты уже однажды вышвырнул на помойку? — ядовито откликаюсь я и бочком ускальзываю подальше, избавляясь от парализующей близости Яра. — Сколько уже раз мне говорить тебе, чтоб ты оставил меня в покое?
Нет, это все острая нехватка личной жизни.
Только поэтому я реагирую на близость мужчины вот так.
Что-то на Ника ты так не реагировала.
Интересно, как можно заткнуть внутренний голос?
Яр не успевает мне ответить, хотя ответ явно у него назревает. Но тут в кухоньку шмыгает Маруська, с намытой мордашкой и даже расчесанная, плюхается за стол и смотрит на меня умоляюще. Нашу дискуссию приходится отложить.
— Мамочка, а папочка может позавтракать с нами?
Это плохая идея. По тысяче причин. В основном потому, что пока Ветров находится рядом — со мной происходит какая-то дичь. И несу я чушь, и делаю все не то, не сразу и как-то криво. Но я обещала, что не буду чинить им препятствий.
— Нет, солнышко, к сожалению, мне очень нужно идти.
Меньше всего я ожидала этих слов от Ветрова.
Меньше всего я ожидала увидеть на его лице спокойствие и легкое сочувствие. Будто именно он сейчас позволяет мне передышку, ощущая, что я балансирую где-то на грани между истерикой и самым опрометчивым решением моей жизни.
Оставляет в покое. Как я и попросила.
— Ну-у, па-а-ап, — Маруська куксится, пытаясь выморщить нужное не мирно, так слезами.
— Котенок, у папы правда есть дела, — Ветров опускается на корточки, заглядывая нашей дочери в лицо снизу вверх, — и они просто требуют, чтобы я немедленно ими занялся. Мы еще увидимся сегодня. Договорились?