Золотой исток (Ромашев) - страница 24

— Они ему еще деньги предлагали, — перебил рассказчика маленький.

— Деньги… в другой раз…

Костер вдруг зашипел, обволокся паром, ребята вскочили. Рассказчик вытащил на палке из костра чайник и бросил его в траву.

— Второй раз опрокинулся, — сказал маленький. — Даже смешно.

— Надо было развилки сделать, как у рыбаков.

— Сейчас моя очередь за водой идти, — сказал рассказчик. — А вы пока черемуховые вилки рубите. — Он покатал горячий чайник по траве, поднял за дужку и, размахивая им, побежал к речке.

Никифор ткнул Якова в бок, шепнул:

— Пошли. Мы сейчас его… — И пополз с освещенной полянки назад, в кусты.

Яков тихо встал и пошел за ним.

Зачерпнув в чайник воды, Ваня не ушел от речки, загляделся на серебристую лунную дорожку. Дорожка блестела. Это сотни маленьких лун сверкали на черной воде. И вдруг сразу исчезло все… Он хотел закричать, но твердая тяжелая рука сдавила ему рот. Он хотел вырваться, убежать, но его оторвали от земли и понесли. Он увидел шагающие по траве сапоги, хотел что-то вспомнить, хотел, но уже не мог…

Была ночь, были звезды, была трава и узкая дорожка, убегающая от речки через старую гарь в лес. Но Ваня не слышал, как скрипит трава, не видел шагающих сапог, не чувствовал, что хлещет его по лицу липкая смолка и гладят хохлатки — мягкие, добрые цветы. Он ничего не видел, ничего не слышал — его не было, его победил страх.

Сначала Ваня почувствовал боль, просто боль, и не сразу понял, что это болят руки, перевязанные за спиной крепким шнурком… Он поднял лицо от колючей земли, слизнул с губ смолистые иголки. Небо закрывали широколапые ели, под хвойной крышей было темно, как в погребе.

Привыкнув к густой темноте, Ваня увидел перед собой двух мужиков. Они молчали, сидели неподвижно, как истуканы… Немного гудела голова и ныли отекшие руки, но страха уже не было. Ваня мог думать сейчас и о ребятах и об этих мужиках, которые зачем-то притащили его сюда, связали ему руки и бросили под елку.

— Что же теперь делать, Никифор? — Это спросил большой мужик. Ваня видел только его широкую спину.

Другой, маленький, ответил:

— Подумаем. Пока очухается парень… До свету еще далеко.

Мужики опять замолчали. Ване показалось, что один смотрит в его сторону. Он закрыл глаза… Пусть мужики думают, что он все еще без памяти. Так лучше, скорее можно узнать, зачем они его в лес притащили, что дальше делать думают…

— Спросить паренька следует… Кто им дорогу указал на Сорочий Ручей… — начал один.

— Не скажет, — перебил его другой.

— Мне-то! Я с детками говорить умею… Свои были. Были… А нонче я, как Иов многострадальный, живу. Ни детей, ни хозяйства.