— Ну, а скажет?
— Отпустим, коли домой вернется. И приятелев уговорит.
— А дома расскажет все?
— Не поверят. Испугался, скажут, парень. Со страху плетет околесину… Мертвый, конечно, лучше. Мертвый завсегда молчит.
— Ты это брось, старый. Ребячью кровь не отмоешь.
— Ступай домой, Яков. Лепешки пеки… В таком деле ты мне не помощник.
— Не пойду!
— Не порть дело, уходи…
Мужики заспорили. Большой твердил одно — «Не пойду!», а старый мерзко ругался и вспоминал святое писание. Ваня слушал их, а сам думал о доме… У самой калитки стоял колодец, по утрам деревянные бока его курились паром…
— Дурак ты, Яков, — ругался старик. — Грех я на себя беру, а ты ерепенишься, как козел…
А в Октябрьские праздники Ваня ходил с отцом в клуб… Комсомольцы-синеблузники стихи рассказывали, удивительные, Такие не забудешь…
Старик все про золото говорил, а Ваня слышал другое…
Нас водила молодость
В сабельный поход,
Нас бросала молодость
На кронштадтский лед.
Боевые лошади
Уносили нас,
На широкой площади
Убивали нас.
Но в крови горячечной
Поднимались мы,
Но глаза незрячие
Открывали мы…
— А, ну тя к лешему! — закричал старик. — Для твоей же пользы стараюсь! Жилу от комиссаров берегу!
Испугал старик хорошие стихи… Забыл Ваня, как дальше они читаются, приоткрыл глаза.
Большой мужик стоял над ним и бубнил, как в трубу.
— Напугали мы парня. Лежит, свернулся, лисенок… Ребята ведь, ребятишки. Понимать надо… Понимать! А мы… Как звери.
— Я понимаю: на Сорочий Ручей идут ребятишки, к нам. Дойдут, прощайся с золотом и помирай. Нынче нищих не любят, куска хлеба не выпросишь.
— Живая душа, — гудел над Ваней большой мужик. — Вьюн. Сидел бы около мамки.
— Душа хлеба не просит, — ворчал старик. — Собрался, иди, Яков, иди.
Ваня понял, что большой мужик сейчас уйдет… Плохо это… Большого мужика он меньше боялся. А старик злой, нехороший…
Большой мужик потоптался над ним и ушел. Ваня закрыл глаза и стал ждать, что дальше будет… Старик начал развязывать руки, развязал и спросил:
— Живой?
Ваня открыл глаза.
— Вот и ладно, — обрадовался старик. — Бояться меня не к чему. Я добрый.
Ваня сел и огляделся: худенький старичок на коленях перед ним стоял, а за ним темный лес, как стена. Старичок заглядывал ему в лицо и говорил:!
— Пришли мы с Яковом к речке, смотрим, парень один в тайге. Подобрали… Взяли тебя на руки, принесли сюда… Вот мне и невдомек: откуда ты такой взялся? Говори, откуда?
— Из поселка, — ответил Ваня. — Заблудился я. Смородину собирал и заблудился.
— А врать, парничок, не надо. Грех врать, бог накажет.
— Мы в бога не верим.
— Кто это мы? Какие?