На этом я ограничилась, а спортивный Егор через пять минут уже уверенно крутил сальто. Вперед, назад, с поворотами.
Последние десять минут — свободное время. Скачем по всему батуту, как макаки, смеемся, радуемся, как дети. Ловим кач. Прыжки все мягче и свободнее. Собралась, оттолкнулась, взлетела. Спина прямая, все мышцы работают в едином порыве. Эйфория.
— Нравится? — со смехом спросил Магницкий, подпрыгивая чуть ли не до потолка.
— Безумно! — устремилась следом за ним.
Наши взгляды пересеклись, сплелись, обжигая огненными искрами. Нереальный ни с чем несравнимый кайф.
Так бы и продолжала всю ночь, но наше время незаметно вышло. Пора было уходить. С непередаваемым сожалением я спрыгнула с сетки и совсем неграциозно повалилась на пол. Следом за мной чуть не растянулся и Магницкий. Он покрепче. Устоял.
— Осторожнее, — засмеялась девушка-инструктор, — после сетки приходится заново учиться ходить по земле.
Егор легко подхватил меня и поставил на ноги.
— Ну, как? Устала?
— Нет. Да. Не знаю, — рассмеялась я, — это было чудесно.
— Кто выбирал, — самодовольно хмыкнул нахал, — я толк в развлечениях знаю.
И не поспоришь.
Мы вышли из батутного центра довольные, запыхавшиеся, растрепанные. Я блаженно улыбалась, а Егор в десятый раз сбросил чей-то звонок.
— Кто тебе все названивает? — удивилась я.
— Ай, — отмахнулся он, — не обращай внимания. Ничего важного. Просто назойливые звонки ненужного человека. Поехали, перекусим где-нибудь.
— С удовольствием.
Вечер продолжался.
Напрасно я переживала, что Егор не таскает мне цветы, да конфеты пачками. Это просто было не в его стиле.
В его стиле — это после бешеных прыжков на батуте утащить девушку в ночной парк, кататься до тошноты на колесе обозрения, бессовестно хватая ее за коленки, а едва спустившись на землю, зависнуть в тире. Рука у Магницкого была твёрдая, а глаз меткий. Поэтому он выбил десять из десяти движущихся мишеней в виде попки корги и забрал главный приз — огромного розового медведя, почти с меня ростом, и сахарную вату.
Медведя он тожественно вручил мне, а вот вату зажал.
— Егор! Не жадничай! — вопила я, прыгая вокруг него, как мартышка, и пытаясь урвать сладенького.
Он смеялся, уворачивался, дразнил то, подпуская ближе, то в мгновение ока оказываясь вне зоны досягаемости. Я хохотала как ненормальная, бегала за ним и была как-то непростительно счастлива.
А розовый медведь, которого мы усадили на лавку, с укоризной смотрел на нас.
Около полуночи у меня зазвонил телефон.
— Это кто это по тебе, на ночь глядя, соскучился? — подозрительно прищурившись, поинтересовался Егор, — тайный поклонник?