— Эмма, — его хрип у моего уха. Мое имя доставляет ему особое удовольствие, он с таким наслаждение смакует каждую букву. — Я буду драть тебя всю эту длинную рождественскую ночь, а ты будешь орать, что даже Ос услышит твои крики в соседней квартире. — Сдергивает юбку и швыряет меня на кровать.
— Делай что хочешь, только не забудь прикончить. Ты мне омерзителен! — плюю в его лицо, ожидаю ответный удар в виде кулака на лице, молюсь что он унесет меня в небо. Зверь медленно вытирает слюни с бороды. — Превратил меня в шлюху и выставил в таком виде на всеобщее обозрение, ждешь моей покорности, сволочь, — он все еще буравит меня взглядом.
— Ты знаешь кто такие шлюхи? Ни одна из них не была в моем доме! — убирает мои руки за голову, я не могу пошевелиться.
— Я не буду твоей игрушкой. Трахни меня поскорей, только пожалуйста, убей в конце, не хочу жить дальше с ощущением, что меня поимел озабоченный извращенец. И передай спасибо своей подружке в бриллиантах, теперь я хотя бы знаю свое место.
Он поднимает меня за шею, упирает в стену, я стукаюсь головой, когда зверь хватает меня за челюсть.
— Идиотка, блядь! Развесила уши, — он произносит это, шипя мне в лицо, его хрип стал ниже. Секунду медлит, его грудь вздымается, будто он пробежал стометровку на время. Отталкивает как бракованную, с презрением глядя в глаза и выходит, хлопнув дверью. Сползаю по стене на пол, растворяясь в истерике. Вернется с пистолетом и пристрелит сразу? Но он не возвращается. Я отсчитываю минуты, глядя на черную мглу за окном, там должно быт море. Время два часа ночи, в квартире гробовая тишина. А я все еще жива. Он ничего не сделал, но я чувствую себя так, словно меня переехал танк, разбитой и сломленной, кости болят, мышцы сводит судорога. Трусы все еще целы, накидываю рубашку. Выползаю, естественно иду в сторону входной двери, мимо просторного холла с диваном, огромной плазмой и баром.
Заперто. Это уже стало моей привычкой, бросаюсь к каждой двери и проверяю открыта ли, в надежде вдохнуть запах свободы. Вижу бутылки, до дикости захотелось ощутить в своем горле что-то жгучее и хмелящее. Открываю стеклянную дверцу, автоматически включается подсветка. Несколько бутылок с желтой жидкостью. Беру ближайшую, как вдруг слышу за спиной медвежий рык.
— Ничему тебя жизнь не учит, — я вздрагиваю, бутылка вдребезги разлетается под моими ногами. Мне кажется, я сжалась до размера улитки, жаль, у меня нет переносного домика, куда можно забраться. Медведь в стельку пьян. Сидит, развалившись в кресле, в одной руке недопитая бутылка Бомбея. Встает и, пошатываясь, движется ко мне. Делаю шаг назад и наступаю на осколок, тут же подскакиваю, жидкость на плитке лишает равновесия. Зверь уже рядом, подхватывает меня словно перышко. На удивление, молча, несет в кухню, недовольно, хрипя. Сажает на высокий барный стул, включает свет, достает коробку медикаментов. Все та же распахнутая рубашка, брюки, босой. Все так же, молча, садится рядом, кладет мою ногу к себе на бедро, светлые брюки темнеют от крови. Недовольно вздыхает, словно сдерживаясь, чтобы не наорать. Постанываю, когда он достает стекло пинцетом.